— Да ты должна просто ненавидеть меня, если пошла на это.

— Нет!

Он грубо рассмеялся.

— Как же! Нет! Одна мысль о том, что ты моя жена, тебе явноневыносима. А я-то, самонадеянный идиот, подумал, что достаточно затащить тебяв постель — и ты останешься со мной. Не будь я таким тупым кретином, заметилбы, что ты все время врешь. Конечно, в глубине души я до конца не поверил, чтоты сдалась. Наверно, из-за этого я что-то и заподозрил и поднялся к тебе вкомнату... Когда понял, что тебя там нет, пошел в кухню... Потом заметил, что,хотя чемоданчик стоит в холле, сумка исчезла... Ты забрала ее?

— Да.

— Что с ней?

— Уронила. Лямка соскользнула с плеча. Ничего не было видно,я искала, но вода поднималась, и я испугалась...

— Еще бы! — мрачно заметил он.

— Я знала, что нельзя останавливаться, но не знала, кудаидти. Если бы ты не догнал меня... — Она вздрогнула и не договорила.

— Это было просто чудом. Когда я увидел, что машина наместе, подумал, ты еще в доме. Невозможно было представить, что человек вздравом уме способен на такое безумие — отправиться пешком в туман, перед самымприливом... Если бы не отсутствие сумки... — Он провел рукой по глазам иотрывисто спросил: — Объясни, если ты так твердо решила уйти... зачем было идтипешком? Ты же умеешь водить?

— Умею.

— Так почему ты не взяла машину?

— Не нашла ключей, — призналась она. — Я решила, что ты ихдержишь в кармане.

— Я оставил их в замке зажигания.

Это было единственное место, где ей не пришло в головуискать их.

— А ты почему не взял машину?

— Туман к тому времени был уже слишком густым. Я ведь мог ипереехать тебя. Потом я вспомнил, что в лодочном сарае хранились фонари, ипонял, что пешком будет быстрее.

— Слава богу, — прошептала она. — Когда я поняла, чтосбилась с пути, испугалась смертельно. Особенно когда вспомнила о зыбучихпесках.

Лицо у него посерело, оливковая кожа натянулась.

— Я правильно понял: ты собралась в Лондон?

— Да.

— Решила отдать себя на деликатную милость Бомонта.

— Нет.

— Думала снова скрыться?

— Да. — Она закусила губу. — Но не потому, что ненавижутебя. Я никогда тебя не ненавидела. В первый раз я ушла, потому что невыносимобыло оставаться с человеком, который так плохо о тебе думает. Если бы я былатакой, как ты считал, мне было бы все равно, лишь бы получить от тебя энноеколичество благ. Но мне было не все равно.

Куинн нахмурился, и было непонятно, дошел ли до него смыслсказанного.

Спустя мгновение он спросил:

— А в этот раз?

— Все то же самое.

Он не возразил и, казалось, целую вечность смотрел на огонь.Потом медленно произнес:

— Нелегко, конечно, избавиться от предвзятого отношения, темболее что все подтверждало его. И все-таки я начал сомневаться. Что-то там увас с Генри не сходится... Стал бы он оставлять половину состояния первойпопавшейся красотке, побывавшей недолго у него секретарем? Вряд ли. Он не былдураком. У него должен был быть повод... Говоришь, ваши отношения былиплатоническими? Что ты заходила к нему в комнату поиграть в шахматы? Что он незлился, когда ты сказала, что выходишь замуж за меня?..

— Это все правда, — отбивалась она. — Не забывай: завещаниеон составил после моего отъезда.

— Он мог надеяться заманить тебя обратно. Если ондействительно втюрился, то мог подумать, что, раз между нами все кончено, онсможет заполучить тебя...

— Но это неприлично! — воскликнула она. — Я была замужем заего сыном.

— Он мог не видеть в этом проблемы. Может, каким-то образомузнал, что брак не состоялся и его можно аннулировать... И в последней,отчаянной попытке вернуть тебя приехал в Лондон и из ревности рассказал своюверсию того, что побудило меня жениться на тебе?

— Он этого не делал.

— Говори правду, Джо.

— Это и есть правда.

— Мне не удалось выяснить подробности, но я знаю, что кто-топриходил в ту квартиру на следующую ночь после моего отъезда.

— Это был не Генри.

— Так кто же это был? Если хочешь, чтоб я тебе верил, пораначать отвечать на вопросы.

Ее оборона дала трещину. Почти не контролируя себя, онапроговорила:

— Это был Пери.

— Пери!

Всего на мгновение Куинн стал похож на человека, получившегонокдаун. Потом его лицо снова превратилось в непроницаемую маску.

— Так это был Пери. Мне давно следовало догадаться. Этоединственное вразумительное объяснение... Почему ты отказывалась говоритьраньше?

— Я... я боялась внести еще больший разлад в семью.

Наступило молчание. Казалось, Куинн обдумывает ее слова.Затем он осторожно сказал:

— Тут одна вещь мне кажется странной. Если ты была такойневинной, какой стараешься казаться, почему так легко поверила всему, чтоговорил тебе Пери? Это вообще...

— Я и не верила, — с отчаянием перебила она, — но он показалмне письмо, которое ты написал ему после своего первого посещения Солтмарша.Явно твоей рукой написанное... — Куинн хотел перебить, но она не дала: — Я могуповторить его...

Даже сейчас, через пять лет, эти слова огнем жгли ей душу.

— Там было: «Не беспокойся, я вернусь через недельку.Теперь, когда я понял, что она замышляет и как втюрился Генри, я пресеку еештучки, даже если придется самому на ней жениться. Кто-то должен проучитьее...» Ты не станешь отрицать, что писал это?

— Нет, не стану, — спокойно ответил он. — Тогда ядействительно так думал.

— Меня это поразило в самое сердце. Я не знала, что делать.

— Но твоих сомнений хватило, как я понимаю, ненадолго: тыведь ушла из квартиры вскоре после этого?

— Пери помог. Он отвез меня в ближайший отель и заказал мненомер.

— А на следующее утро ты переговорила с семейнымиадвокатами?

— Да. Пери подсказал, что брак можно аннулировать, и даладрес.

— Похоже, он оказал тебе неоценимую помощь.

Она не поддалась на его иронию.

— Да, он был очень добр. Он даже предложил остаться со мной,до тех пор пока я не приду в себя и не начну соображать как следует.

— Остался?

— Я не позволила. Хотя бы потому, что мне нужно было побытьодной.