Когда стало ясно, что все явились, и в баньке послышалось некоторое оживление: потеряв страх, громче зазвучали голоса, порой раздавался смех, уж не всегда тонувший в строгом шиканье, — Феликс решил, что уже можно подобраться поближе. Так как со стороны деревни окон в банях не имелось, пришлось спуститься по склону к реке. Пройдя неприметной тропинкой по крутому берегу, угодив в заросли пышной крапивы, Феликс подобрался к гудящему от голосов срубу. Окошко предбанника, смотревшее на реку, было распахнуто. Ему даже удалось заглянуть внутрь: ничего особенного, раскрасневшиеся от жара бабы сидели кружком, трещали без умолку и, утирая пот платками и рукавами, по очереди помешивали в кипящем большом ведерном котле бурлящую жижу. Орудуя половником на аршинном черенке, они время от времени подкидывали в подозрительное варево разнообразные ингредиенты: то скрюченную куриную лапку, то дохлую мышь, то какую-нибудь траву. Но, несмотря на это, запахи витали если не аппетитные, то во всяком случае не противные, даже интригующие, загадочные.

— Бабоньки, а у нас мухоморы кончились! — воскликнула кумушка, чья очередь подошла добавлять «приправы». — Как же мы про мухоморы-то запамятовали?

— Нечего причитать, — повысила голос самая старшая из собравшихся. — У Федоры спросить надо.

— Точно! — поддержала другая. — Она нынче — я сама видела — целую корзинку насобирала. Пускай делится.

— Не дам! — возразила, по всей видимости, сама Федора, сидевшая здесь же. — Мне они самой ох как нужны! Я их знаешь как искала? Все болота облазила! Без дождей-то большие не выросли, так вот такусенькие брать приходилось. А шиш их таких в траве увидишь! Листочком прикроются, и молчок. А все равно полнехоньку корзиночку набрала!

— Да зачем тебе столько?

— Примочку настоять хочу. Я и самогона бутыль для того припрятала. Знаете, как поясницу ломит — ни встать ни сесть по вечерам-то!

— Не жадничай, Федора, тут всего двух грибочков не хватает.

— Да и коли не поделишься, так не видеть тебе твоей примочки, как ушей!

— Это еще почему? — насторожилась Федора.

— Да потому, что твой же мужик без ентова вот зелья бутыль найдет и пояснице твоей ни капельки не оставит. Вот так-то!

— Эх, ваша правда, — вздохнув, признала та и, тяжело поднявшись с лавки, побрела домой за мухоморами.

Феликс отшатнулся в тень, кстати и куст калины, обняв ветвями, прикрыл.

Ну конечно, он снова оказался прав — никаких тайн и мистики, одно суеверие. Собрались почтенные кумушки, жены и матери семейств, и сообща варят зелье. Уж наверняка не для того, чтоб отравить, отправить на тот свет своих благоверных. Это ж полдеревни будет…

Уныло глядя под ноги, Феликс поднялся по склону к домам.

— Аты все подглядываешь? Ай-яй-яй, какой плохой мальчик! — промурлыкал мелодичный голос.

Феликс поднял голову — словно из-под земли у него на пути возникла белая фигура в ночной сорочке. Ведьма — та самая, что вчера носилась на помеле, чуть раньше дала жене «ирода» бутыль зелья, а сейчас грозила тонким пальчиком.

— Я… Не ради праздного любопытства, — коротко ответил Феликс.

— Ну разумеется. Это твоя святая обязанность: все разузнать, всех расспросить и сделать выводы. Ну и как? Что надумали?

— Простите?

— Когда будем строить?

— Что строить?

— Вам лучше знать. Часовню, церковь. А может, собор? Ведь вы за этим здесь?

— Да… Но я не знаю, это не от меня зависит.

Услышав это, ведьма надула губы.

— Мое дело — собрать сведения, Серафим Степанович отошлет отчет в епархию, — отчего-то пытался оправдаться Феликс. — Не мне решать, быть здесь часовне или…

— Ясно, — кивнула она, — Вот ты и стараешься, выведываешь. Вот досада, я тебя отвлекаю, а ты ведь торопишься к своему деду доложить о бесовских обрядах. Чтоб по утречку дедушка призвал провинившихся к покаянию.

— Вовсе нет, — ответил Феликс, стараясь не слишком разглядывать полуночное видение, закутанное поверх почти прозрачной сорочки в узорчатую шаль с кистями до пят, овеянное облаком струящихся, сияющих, будто лунный ореол, невесомых локонов. — Я не сомневаюсь, что все эти женщины не злоумышляют ничего дурного против своих мужей.

— Ну как же нет? — засмеялась ведьма. Она тоже не спускала с Феликса глаз, даже обошла вокруг, чтоб рассмотреть получше. — Они их радости лишить хотят. Не навсегда, правда, пока только на время, чтоб в страду было кому в полях и огородах работать. Сам посуди, в такую пору на горькую время тратить никак нельзя.

— Понимаю, — кивнул Феликс.

— Вот и умница, — улыбнулась ведьма и собралась дальше идти своей дорогой, но тропка узкая — он удержал ее за тонкое запястье:

— Постойте! Должно быть, вам лучше всех известно, что происходит в деревне…

— Мне? — Соболиные брови удивленно взлетели. — Ах нет, вовсе нет, есть и поболе сведущие.

— Но что-то вы знаете? О русалках?..

— Ты все еще веришь в сказки? — перебила, смеясь, она. — В домовых-леших? А такой большой!

— И вам не кажется, что со всеми этими странностями нужно разобраться?

— Коли кажется, креститься надо, — освободив руку, заявила ведьма, — А то, чему быть, того не миновать. Слыхал такую мудрость? Уж ежели захочет девчонка в русалки податься, то и к печке привязывать бесполезно. А коль кому на роду написано по крышам лазить — того никакие запоры не удержат.

И кивнула куда-то в сторону. Феликс обернулся: на знакомой крыше, обнимая резного конька, опять восседал лунатик, бесстрашный в своем беспамятстве.

— Как же… — заикнулся Феликс, но собеседницы уже рядом не было, она исчезла, точно растворилась в синей темноте.

Склонялась ива над рекой,

На ней русалки отдыхали

И в воду камешки бросали…

Так был утоплен водяной.

Как и договаривались, лунатик на ночь дверь запер. Но это не помешало ему вылезти из дома через окно. Подойдя к настежь распахнутым ставням, Феликс услышал доносящийся изнутри дружный храп семейства. Честно натрудившись от зари до зари, родные и не подозревали, им и во сне не могло присниться, что кому-то из домочадцев взбредет в голову погулять при свете месяца.

Меж тем сомнамбула проделал все то же самое, что и обычно: взобрался на крышу, оседлал конька, «покатался» на нем несколько минут, потом затих, посапывая и причмокивая во сне.

Феликс решил на этот раз не лазить по деревьям. Похоже, каждую ночь повторяется одно и то же. Вряд ли стоит особенно беспокоиться — привычный маршрут лунатик проходит буквально с закрытыми глазами. Другое дело, если б его тянуло побродить по округе, вот тогда б он кого только не встретил…