— Направо, — подсказал Коля. — Но ты точно решила? Мы все вместе едем к тебе домой, в Углеж?

Спрашивая так, парень, конечно, опасался, что монах на него обидится. Но гораздо больше Звеновой не хотел, чтобы с Сашкой что-либо случилось. Показывать же свой дом религиозному фанатику было как минимум неразумно.

— Амвросию все равно некуда податься, — спокойно произнесла девушка. — Да и тебе, как я поняла, тоже.

— Верно, — тяжело вздохнул Коля. — Но об этом я хотел поговорить с тобой позже.

— Вот и хорошо, — кивнула Саша. — Едем все вместе на пятичасовом поезде. А теперь давайте помолчим. А то Черныш проснется.

До поезда, если она ничего не перепутала, и он отходил в семнадцать-ноль-ноль, оставалось еще как минимум минут сорок. Они должны были успеть.

***

Поезд на Углеж, пуская клубы белого дыма, плавно набирал ход.

Уходил назад перрон, а с ним и семеро в рясах. Монахи примчались слишком поздно, когда двери уже захлопнулись, и теперь могли только бессильно ругаться и потрясать кулаками вслед уходящему составу. Забраться на крышу поезда они почему-то не попытались.

— Это медленная, мучительная смерть! — В глазах Николая мелькнул ужас, когда Саша спросила, почему иноки не последовали за ними. Она столько раз видела подобные сюжеты в кино, да и в книгах что-то похожее было описано, и не раз! — Врагу такого не пожелаешь.

— И почему? — искренне удивилась Саша.

Поезд часто шел в тоннелях, это да. Но неужто свод тоннелей проходит так близко к крыше вагонов? Неужто размажет распластавшегося взрослого?

— Просто поверь. — Звеновой видел интерес в глазах девушки, но ему совершенно не хотелось отвечать на этот вопрос.

— Как скажешь, Коль.

Поезд как раз покидал столицу — въезжал в тоннель. Саша, с трудом удержавшись от спора с другом, мигом переключилась: что будет на выезде из тоннеля? Зеленая сумеречная долина? Или состав пройдет под кронами вековых великанов?

Поезд, свистя, выезжал из тоннеля. В быстро сгущающемся сумраке было видно громадное озеро. Вода в нем была свинцового цвета. Ее не сковывал лед.

— Странно, правда? — Саша повернулась к спутникам.

И увидела, что Амвросий спит — впрочем, как и остальные пассажиры в вагоне. И даже верные псы, Черныш Конопуш и Снежный тоже спали. Посвистывали-посапывали во сне.

Бодрствовали только она и Звеновой.

— Не так уж и странно, Саш, — покачал головой парень, — если разобраться.

— И ты знаешь ответ? — с надеждой спросила девушка.

Потому что вдруг вспомнила, как Магистр отреагировал на то, что она, оказывается, не спала, как все пассажиры поезда. Вот только, удивиться-то премудрый рысь удивился, но пояснять ничего не стал.

— Я пока не уверен в ответе, — снова покачал головой Звеновой. — Но я тоже думаю над этим вопросом, поверь.

И парень отвернулся к окну, всем своим видом демонстрируя, что продолжать разговор не намерен.

Саше, конечно, обидно стало: с чего бы это? То видом и делом показывает, что она ему друг, то вдруг становится холоден и далек, как… как луна!

Однако поразмыслив, Саша предположила, что Звеновой мог банально устать. Опять же, еще совсем недавно у него было тяжелейшее ранение. И вообще, мало ли о чем он может думать?

И обида прошла, растворилась, будто ее и не было. Повеселевшая Саша даже отвернулась от окна — посмотреть на спящих барбосов… И тут взгляд девушки упал на Амвросия.

Глубокий безмятежный сон разгладил носогубные складки на лице монаха. Вот он улыбнулся чему-то, видимо, ему приснившемуся, и девушка вдруг поняла, что он напоминает ей… отца! Отца на той самой фотографии, что стояла у нее на полке. Там папа был так счастлив с мамой, они оба так светло улыбались…

И не то, чтобы лицо Амвросия прямо-таки один в один копировало лицо отца, нет. Но возраст того отца, на фотографии, был примерно равен возрасту монаха, лет двадцать пять или тридцать — Саша была еще слишком юна, чтобы разбираться в годах взрослых мужчин. И характерные черты присутствовали у обоих, некий архетип, что ли, был схожим.

— Странно, — протянула Саша.

И повернулась к Николаю, чтобы тот опроверг или подтвердил ее догадку. Но парень, сморенный сильнейшей усталостью, успел задремать. И тогда Саша наклонилась, чтобы рассмотреть лицо монаха с другого ракурса…

— Чего тебе, ведьма? — Амвросий открыл янтарно-желтые глаза.

Очарование и сходство с папой исчезли. Перед Сашей был… враг? Или просто крайне недружелюбно настроенный человек?

— Ничего, — сказала тогда Саша. — Скоро приедем.

— Без тебя знаю! — отрезал монах. — Буди вот лучше своего друга, ведь… Александра.

— Давай уже без ведьм, а? — сладко потянулся Коля. — Нас еще Сашкино жилище принять должно. Так что не в твоих интересах к ней ненависть испытывать.

«Принять? — Саша с любопытством уставилась на друга. — Жилище? Ты о чем?»

Но Коля не стал ничего пояснять: сама увидишь, мол!

Поезд, свистя и шипя, терял ход.

Трое умных псов поднялись и направились к выходу. Когда состав остановился, Черныш, Конопуш и Снежный сошли на полустанок так уверенно, как будто бывали здесь, и не раз. А потом еще и, повертев головами вправо-влево, синхронно развернулись к левому концу платформы: туда нам, мол.

Псы не ошиблись, до Сашиной улицы быстрее было добраться именно с левого конца полустанка.

***

— Я подозревал, что ты девица шустрая, Александра. — У дверей Сашиного дома сидел черно-белый рысь. — Но чтобы настолько!..

— Насколько? — Саша не знала, сердиться ей или радоваться.

Радоваться, что барбосы на Магистра отреагировали более чем спокойно. А то, признаться, Саша успела за рыся испугаться. Каким бы тот разумным и магическим ни был, псов-то было трое, и все немаленькие.

Но это его «шустрая»! Что, интересно, Магистр имел в виду?

— Не смотри на меня так, воспитанница, — фыркнул куратор, — я гипнозу не поддаюсь. Ладно, вижу, что не своевольничаешь. Что судьба заставила. Отодвинься-ка в сторонку, дай мне как следует рассмотреть твоих спутников.

На монахе, так и пожиравшего его глазами, Магистр взгляд надолго не задержал. А вот Колю разглядывал с любопытством какое-то время… Потом повернулся к воспитаннице:

— Ну, что стоишь столбом? Давай, проси дом.

— Что просить? О чем просить?

— Дом просить. Чтобы всех впустил. — Магистр был сама невинность. — Ты же только-только появилась в Углеже! Твой дом еще во власти Бездны. Это, с одной стороны, хорошо…

— А с другой?

— А с другой… — Рысь внезапно ощерился. Но потом продолжил говорить, как ни в чем ни бывало: — С другой, не понравится твоему дому человек по имени Амвросий, и он его не впустит внутрь. Николая Звенового это тоже касается. И собак.

— Но откуда?.. — Сердце