– Давайте посетим ваш взвод… – Комбат надел шинель и суконный шлем, перепоясался портупеей, немного ревниво отметив, что проигрывает в «лоске» молодому младшему командиру. Сдержав свои эмоции, в сопровождении адъютанта, комиссара и начальника особого отдела спустился по лестнице. – Показывайте ваше изобретение, – приказал он с усмешкой. Но она быстро сменилась заинтересованностью, едва показалось «ремвзодовское чудо». – Это ваш броневик?

– Да, товарищ комбат.

Когда направился к раскрываемым задним дверям, ему на ум пришло сравнение с трепетной ланью. Длинный ствол, выступавший почти до середины капота, подчёркивал элегантность машины.

– Стрелять только вперёд можно?

Хотя, если убрать орудие в башню… Нет, сразу теряется множество нюансов, но именно они в сумме и дают «да» или «нет» решению конструктора.

– Да, товарищ комбат, – молоденький командир отнюдь не смутился, озвучив явный недостаток конструкции. – Всё равно отдача при стрельбе очередями заметно раскачивает машину при повороте орудия. А так вполне удовлетворительная жёсткость.

– Хм. – А не прост этот паренёк, не прост. – По весу пройдём?

– Да, подвеска доработана, перегруза не будет.

Залезая, начальство удивлённо крутило головой.

– Присаживайтесь.

Экипаж уже откидывал сиденья, расположенные вдоль бортов.

– Ром, заводи.

И комбат (в душе не одобрявший царившего в армии панибратства) с удивлением смотрел, как водитель спокойно включил зажигание. А не крутил, как обычно, чертыхаясь, кривой стартер. Движок не успел ещё остыть и потому схватил с полуоборота.

Скинув фуражку, я надеваю тёплый шлем, – форс, конечно, дело нужное, но мерзнуть ради него я не собирался. Поездка заняла всего минут двадцать, командующий бронесилами с всё возрастающим интересом осмотрелся, а после встал и, придерживаясь за поручень, пошёл к пушке. Отвлекаться на него я больше не стал и не видел лицо Сергачёва. А тот сразу оценил удобства этого «гадкого утёнка». Отличный обзор позволяет вести наблюдение и разведку, а также выступать в роли командирской машины. Ведь поставь сюда радио и… и открываются другие грани этой техники.

– Ублюдки, обезьяны косоглазые! – Лейтенант-командер Мерфи с трудом сдерживал себя. – Нет, вы только подумайте, Генри, это надо умудриться так, даже не проиграть! Они разбиты вдребезги!

– Увы, дорогой Брюс, но, похоже, мы недооценили русских. – Сидевший в кресле атташе по культуре невесело улыбнулся. – Кстати, вы обратили внимание, что русские уже применяют броневики?

– Генри, мне сейчас не до этого. Нужно писать отчёт, и я, честно говоря, нахожусь в затруднении. Сунгарская флотилия китайцев перестала существовать. Попытка выяснить подробности натыкается на такой бред. – Моряк всем своим видом показал сомнение в возможности китайцев воевать.

– Брюс, не будьте подвержены гневу. Я уверен, что макаки просто проспали. И вот результат.

– Два раза подряд?

– А чему вы удивляетесь? В конце концов, русские, хоть и варвары, но они белые.

– Конечно, вы правы. А как же тогда они проиграли японцам?

– Да, но к этому проигрышу столько людей приложило руку. Я удивляюсь, как русские ещё не свели всё вничью. – Атташе ухмыльнулся.

Его семья хорошо заработала тогда. Эх, золотое было время, причём в прямом смысле. То, что стоило не более пятёрки, японцы покупали в два раза дороже. Да и случившаяся спустя десять лет Великая война лишь ещё больше обогатила семью.

– Генри, а что делают наши кузены? – Голос Мерфи вывел его из сладких воспоминаний.

– К чему этот вопрос?

Раньше, до 1914 года – да, это было не важно, конкурировать на равных с империей не получалось. Но после вашингтонских соглашений у Британии вырвали зубы, и сейчас Роял Нэви всего лишь один из флотов. Времена двойного стандарта безвозвратно ушли в прошлое, и теперь они строят «вашингтонских» ублюдков.

– Меня беспокоит их молчание… – признался собеседник.

– Ах, Брюс, в этом нет ничего удивительного. Британия надорвалась. И пусть они надувают щёки, но внимание на это не стоит обращать. – Отпив виски, Генри продолжил: – А вот их клиенты…

– Кто? – удивился моряк.

– Японцы. – Мысленно поморщившись от такой слепоты, он продолжил: – Начинают внушать некоторые опасения. В Вашингтоне мы здорово прищемили им хвост. И рассорили с кузенами.

– И что? – Брюс затянулся и выдохнул струю табачного дыма.

– А то. Ты опять куришь эти папиросы?

Лейтенант-командер не ответил, но Генри по мимике понял, мол, не вижу смысла пускать пыль в глаза.

– Так вот, эти желтолицые ублюдки, похоже, затеяли свою игру. Китай они видят своим, и только своим. И сейчас они прибирают к рукам зону интересов русских.

– Большевиков? – иронично заметил Брюс.

– Нет, бывшей империи. Я заметил один момент: грузы и войска, перебрасываемые по ЮКЖД, запаздывают. Ненамного. Но сам понимаешь…

– Интересно, с кем ты делился этими сведениями?

– Ни с кем. Доказательств нет. Но готов поставить сотню баксов, что японцы нацелились прибрать КВЖД себе.

– А нас, соответственно, побоку?

– Да. И, увы, ничем помешать мы им не сможем. Они поддерживают русских потому, что те слабы. Как только русские станут им мешать, японцы мигом устроят им трёпку.

Ух, как холодно! Не, у нас морозы не такие, а местные говорят, что это так, пустячок.

Опять я на станции Мациевской, всё возвращается на круги своя, да. Выгрузились вчера, уже под вечер, хотя я матюгался, пытаясь втолковать, что в пункт назначения прибудем, когда стемнеет. Соответственно, когда и, главное, где мы будем искать тёплый бокс (это, честно говоря, мои фантазии) или хотя бы сарай, в котором можно защититься от ветра и реже гонять двигатель. Да только кто будет слушать сопляка (несмотря на треугольник и должность командира бронемашины в отношении ко мне окружающих я не обманываюсь), мне лишь посоветовали не лезть не в своё дело. Медведев отвёл меня в сторону и тихо приказал заткнуться, поскольку приказ пришёл с… ну пусть не заоблачных, но таких высот, что, задрав голову, шапка падает.

Кроме броневика в первый «рейс» отправились и ремонтники Иванова. Михалыч на это неодобрительно покивал, и с нами в усиление, так сказать, поехал политрукроты, назначенный в танковый батальон буквально на днях. Не знаю, чем руководствовались отцы-командиры, но, увы, проза жизни была более чем суровой. Пара горящих фонарей, скудно подсвечивающих пандус. Свист паровоза, угольная сажа и висящий в воздухе мат. Вместо коменданта, ругавшегося на ремонтников, судорожно старавшихся убрать течи на водоразборной колонке, нас встретил его зам, одетый в кавалерийскую шинель (командирскую, естественно, несмотря на свои три треугольника), и быстро раскидал ремонтников на ночной постой. Это вселило в меня бодрость, но едва я начал уточнять, где бы и нам, экипажу броневика, прикорнуть, помкомвзвода, ткнув куда-то вдаль, покровительственно пожелал стойко переносить тяготы, поскольку у него даже сарая нет в наличии. С трудом удержавшись от мата – ссориться с данной категорией мне совсем не с руки, – я велел разбиться на смены и следить, чтобы двигатель не «заморозили». Поэтому экипаж был невыспавшийся, но настроение у всех приподнятое. Ещё бы, перед отъездом нам сообщили, что под Благовещенском наши части разбили китайцев в пух и прах. Всю их флотилию уничтожили, и, говорят, несколько кораблей в плен взяли. И здесь что-то готовится, не зря же нас сюда скрытно перебросили. Уже 4 ноября, скоро праздник, и как бы китайцы нам его не испортили по своей «милой» привычке.