Чтобы испытать свою творческую мощь, я решила выйти из журналистской зоны комфорта и попробовать себя в художественной литературе. Лет семь назад у меня возникла парочка идей для детских книжек. Они до сих пор мне очень даже по душе, но так как я понятия не имею, как писать художественную литературу, воплотить их в жизнь так пока и не решилась. Думаю, еще одна попытка это сделать станет хорошим испытанием для моих творческих способностей — и, кто знает, может, я стану второй Джоан Роулинг.

Но в первую очередь здесь, в Канзасе, нужно опробовать вариант, который может оказаться самым простым — если, конечно электрическая стимуляция мозга (методом транскраниальной электростимуляции, или ТЭС) когда-либо переберется из лабораторий в дома простых обывателей. Кстати, существует онлайн-сообщество любителей пожужжать, практикующих транскраниальную электростимуляцию в домашних условиях. Они разрабатывают собственные устройства, используя для этого пару влажных губок и батарейки, что-то подобное могла бы смастерить и я. Хотя я никому не советовала бы проводить такие эксперименты дома. У меня не получится сформулировать объяснение лучше Мики Аллена, нейробиолога из Университетского колледжа Лондона, который недавно написал в Twitter: «Я не знаю ни одного нейробиолога, который бы не думал, что пристегивать аккумуляторы к голове за пределами лаборатории — плохая идея». Как понять, куда направлен ток? Как понять, не идет ли слишком сильное напряжение в неправильную область, нет ли опасности вызвать припадок? А что, если вы продержите напряжение слишком долго и просто зажарите собственный мозг?

Сколько бы я ни медитировала для снижения общего уровня тревоги, меня все равно беспокоит перспектива пропускания тока через мозг. И сегодняшний день — не исключение, даже несмотря на то что я в лаборатории Лилы Чрусику в Лоренсе. А уж Лила точно знает, что делает.

Лоренс — место очень интересное. С одной стороны, непонятно, как здесь оказался университет, ведь это классический американский городок: длинная и широкая главная улица, окруженная рядами картонных домов с креслами-качалками на верандах. В одном из таких домиков я и остановилась, у милейшей леди со Среднего Запада по имени Карен. На завтрак она подает гранолу, печет свежий хлеб с корицей и услаждает меня историями о своих детях и внуках с типично американскими именами вроде Брента и Джексона. Она похожа на бабушку, которая до такой степени не терпит неповиновения, что никто давно и не пытается ей возражать. Карен удивительная, и я могу болтать с ней целый день.

Университет расположен всего в десяти минутах ходьбы от ее гостевого дома, на вершине как будто единственного во всем Канзасе холма. Когда узнаешь, что в Лоренсе обитают 27 000 студентов, становится понятно, чем живет город и почему вдоль главной улицы расположились бесчисленные бары, рестораны и магазины винтажной одежды. Я бы с удовольствием исследовала это место, но у меня уже была назначена встреча с Лилой в очередной комнате без окон. И все утро мне предстоит проходить тестирования и подвергаться электростимуляции.

К счастью, Лила — отличный собеседник. Как и многие другие ученые, она мне сочувствует: обычно испытуемые не горят желанием проводить долгие часы за лабораторными тестами. Исследователи-психологи привыкли, что в экспериментах участвуют студенты, которым нужно получить дополнительные баллы за курс, — уставшие, с похмелья, практически равнодушные к будущим результатам. А энтузиасты, которым хочется уместить все возможные эксперименты в два-три дня, заезжают не так часто. Я — как раз такой энтузиаст, но им, кажется, трудно в это поверить.

Главный тест, который мне нужно пройти сегодня, измеряет креативность и называется «Необычные способы использования». Он похож на многие другие психологические тесты: серия фотографий, возникающих на компьютерном экране. На этот раз на фотографиях изображены различные объекты: саксофон, лыжа, тачка, ботинок и т. д. Моя задача — придумать необычный способ использования каждого предмета. А исследователи отметят, как часто я не справляюсь с задачей, сколько времени (в миллисекундах) мне нужно, чтобы придумывать ответы, и насколько они будут необычными.

В предыдущих экспериментах Лила с коллегами обнаружили, что подавление активности префронтальной коры не только увеличивало количество идей, которые появлялись у испытуемых, но также существенно повышало скорость их ответов. Кроме того, после ТЭС ответы становились более оригинальными. Вчера, еще до стимуляции, я прошла этот тест, чтобы зафиксировать контрольное измерение. В течение ближайших трех дней мне предстояло проходить двадцатиминутную стимуляцию, причем в один из дней она будет фиктивной: напряжение отключат всего через несколько секунд, но мне об этом не скажут. Это должно показать, достаточно ли самой мысли о том, что я подвергаюсь электрической стимуляции, чтобы превратить меня в творческого гения.

Конечно, я не могла быть в этом уверенной, но в тот день стимуляция казалась настоящей, потому что моя голова чувствовала себя очень странно… я бы сказала, кривобоко. Я пыталась сосредоточиться на указаниях на экране, но внимание упорно ускользало к какой-то точке на втором плане. Оставалось только надеяться, что мне удастся выполнить задание. Правда, у этого состояния обнаружились и определенные преимущества. Я осознавала, что некоторые мои ответы были странными, иногда на грани безумия, и что мне нужно высказать их вслух, чтобы Лила могла измерить время моей реакции. Но приходившие мне в голову идеи смущали меня намного меньше, чем вчера, когда мы делали контрольное измерение без какой бы то ни было стимуляции. Возможно, это объясняется тем, что теперь я лучше знала само задание и Лилу, — но, может быть, и тем, что вместе с активностью ПФК понизился мой самоконтроль. Примерно такой же эффект дает стаканчик вина или чрезмерная усталость, из-за которой сложно оставаться тактичной. И алкоголь, и утомление снижают активность ПФК — а это, в свою очередь, открывает интригующие возможности стимуляции вечерней креативности обеденной выпивкой.

В лаборатории мой фокус отключился вместе с процессами торможения, и я могла давать абсолютно случайные ответы. Удивительное чувство свободы. Когда на экране появлялась картинка с рыболовными сапогами, я предлагала использовать их в качестве «штанов для передних ног лошади». В воздушном змее — «нести яблоки, если у вас их много». Тапочка? Подставка для писем. Лопасть от вентилятора? Вертящееся блюдо для подачи закусок. И так далее, и так далее. Я понимала, что это довольно странные решения, но позже Лила уверила меня, что они были вполне приемлемы. Совсем бессмысленные предложения исследователи не засчитывают, но мои были вполне реализуемы. Ведь в принципе можно хранить письма в тапочке, если очень уж захочется.

Лила работает очень быстро: мои результаты готовы уже через полчаса. Я же на это время выскользнула за дверь, чтобы разобраться с не самой творческой частью моей работы — дословной записью полученных интервью, которые позже смогу безошибочно процитировать в книге. Так что теперь я могу безошибочно процитировать Лилу, сказавшую «Та-да-а-ам!», показывая мне мои результаты (рис. 12).