Мисак помнил, как выступал когда-то на суде Георгий Димитров, и он хотел быть достойным своего любимого героя.

Военный трибунал состоял из высших немецких офицеров. Эсэсовцы с пулеметами стояли у всех дверей. Перед скамьей подсудимых — стол с «вещественными доказательствами»: отнятые у партизан пистолеты, пулеметы, гранаты.

Зал суда был переполнен фашистами, продажными журналистами, фотографами, кинооператорами. Генерал фон Штюльпнагель призвал их рассказать всему миру о несчетных «злодеяниях банды Манушяна».

Об этих «злодеяниях» рассказывал суду прокурор.

Взрывы на железных дорогах в Шато-Тьерри, де ля Ферте — Милон, Мэзон-Руж, Шалон-сюр-Марн. Разрушения путей Реймс — Ретель, Париж — Труа, Париж — Реймс, Бри-Комт — Робер…

Да. Все это было. Славные дела воскресали в памяти подсудимых. Разрушенные дороги, по которым фашисты пытались увезти добро, награбленное во Франции, и везли на Восток солдат сражаться с победоносными советскими войсками.

Да. Все это было. И они горды тем, что это было. Глаза их загораются былой отвагой. И они осторожно, чтобы не звенеть цепями, пожимают друг другу изломанные пытками руки.

Эти продажные писаки, отрабатывая свои сребреники, поносили партизан в газетах.

С экранов кино доносились лающие голоса немецких и французских дикторов. Каждый день на стенах домов, в подземках метро, в киосках появлялись все новые грязные листовки.

Фашистские журналисты, описывая ход судебного разбирательства, прославляли силу вермахта и клеветали на храбрецов…

Но даже самые продажные не могли скрыть того, как мужественно и непреклонно держатся партизаны на суде.

Даже вражеская печать признавала необыкновенную силу воли и смелость Манушяна. А один из немецких журналов поместил рядом портреты Камо и Манушяна, сопоставив их имена.

Петэновские журналисты из зала злобно кричали Мисаку:

«Враг французского народа!»

А он, измерив их презрительным взглядом, гневно сказал: «Это вы, продавшие свою душу и совесть фашистам, опозорили Францию, а мы умножили ее славу».

Ему кричали: «Бандит! Инородец!»

Он отвечал: «По крови я — армянин. По достоинству и чести — более француз, чем вы».

…Партия не разрешила Мелине попытаться проникнуть в зал суда. Это был бы слишком большой риск. Но в зале присутствовали партизаны-разведчики.

В подпольных коммунистических газетах и в специальных листовках Сопротивления французы читали об истинной цели процесса, о том, как мужественно, по-димитровски, держали себя герои, срывая провокаторскую фашистскую инсценировку.

Листовки предостерегали против раскола патриотических сил, призывали к единству, к интернациональному братству и борьбе.

И каждый день вырастали букеты роз, астр, гвоздик и гортензий у портретов, расклеенных по всему Парижу. Парижане зачеркивали на листовках слово убийцы, а писали освободители. И большая красная буква V — Виктуар, победа — перекрещивала афиши.

Последнюю речь произнес Мисак Манушян.

Он встал, оглядел товарищей, зал суда. Он знал, что там не может быть Мелине. И все же он хотел, чтобы она слышала его.

— Пусть будут счастливы те, кто вкусит после нас радость свободы и мира. Я уверен, что французский народ и все борцы за свободу достойно почтят нашу память.

Да здравствует Франция!..

…21 февраля ранним утром немецкий военный трибунал вынес 23 героям смертный приговор. Мелине Манушян была приговорена к смертной казни заочно.

Приговор был оглашен в пустом зале суда: публику не впустили. У всех выходов стояли эсэсовцы с пулеметами.

Осужденные встретили приговор в суровом молчании. Никому из них не дали последнего свидания. Но почти все двадцать три героя написали предсмертные письма своим родным и любимым. И письма эти звучали как присяга, как клятва, как завещание и призыв к борьбе.

4

Их расстреляли 21 февраля 1944 года в парижском предместье Мон-Валериен, там, где был расстрелян Габриель Пери.

Их похоронили в Иври, там, где покоился прах Габриеля.

Их было двадцать два. Двадцать третью, единственную среди них женщину, Ольгу Банчик, осужденную, как и они, на расстрел, оставили в тюрьме.

На ее долю выпали самые тяжкие испытания: гестаповские инквизиторы отложили ее казнь.

Измученную, прошедшую сквозь страшные пытки женщину оставили для дополнительного следствия. Ее перевели в камеру смертников. Палачи рассчитывали, что, оставшись в одиночестве, узнав о гибели своих друзей, она потеряет силу воли, станет разговорчивее. Три месяца она ожидала исполнения приговора. Снова ее допрашивали, снова мучили, пытали. Она знала, что нет больше ни Мисака, ни его ближайших соратников. Но она молчала на допросах. Палачам не удалось услышать даже ее стонов. А оставшись одна, она еще громче пела, чтобы ее услышали товарищи и чтобы знали, что она еще жива.

Гитлеровцы готовили ей мучительную казнь — на эшафоте. Ее перевезли в Германию, в Штутгарт. Утром 10 мая 1944 года в день ее рождения фашистский палач отрубил ей голову.

…Через три месяца Париж был освобожден. Ровно через год фашисты капитулировали.

Именем Ольги Банчик названы теперь заводы и коллективные хозяйства Румынии, детские ясли и кинотеатры.

Ее имя чтят и в советской Молдавии.

В дни сорокалетия Октябрьской революции Куприяновскую улицу в Кишиневе, где в детстве жила будущая героиня, переименовали в улицу Ольги Банник.

Двадцать три бойца из отряда Манушяна сложили свою голову за Францию. Но отряды продолжали жить и бороться.

Лучшей роте батальона «Свобода» было присвоено имя Марселя Реймана.

И по-прежнему верная подруга Мисака Мелине Манушян расклеивала афиши, распространяла политическую литературу, вела дневник боевых действий партизанских отрядов. А глубокой ночью, где-нибудь в мансарде, когда ее никто не видел, она еще и еще раз перечитывала последнее письмо Мисака.

Друзья по Сопротивлению не забывали Мисака Манушяна и его соратников. Подпольные листовки, газеты боевых групп на всех языках рассказывали об их подвигах. В день расстрела Париж был увешан их портретами.

«Они боролись за Францию…»

Мертвые, они оставались жить, по-прежнему боролись с фашизмом за освобождение Парижа.

По поручению партии и руководства движения Сопротивления Мелине Манушян организовала в те дни связь с Первым советским партизанским полком, действовавшим в глубоком немецком тылу. В этом полку сражались бежавшие из плена советские солдаты — русские, армяне, азербайджанцы, грузины. А командовал ими соотечественник Манушяна, советский летчик майор Александр Казарян.

Полк воевал против фашистов в рядах армии Сопротивления, локоть к локтю с французами. Его батальоны освободили французские города Ним и Вильфор.

5

Освободив свою Родину, Советская Армия вступила на территорию Западной Европы, освобождая поляков и чехов, венгров и румын от фашистского ига.

Советские войска шли на Берлин. Фашисты снимали свои полки, расквартированные во Франции и Бельгии, и бросали их в последние бои с освободителями Европы.

Наконец открылся и второй фронт. Войска союзников и деголлевские батальоны с Запада продвигались к Парижу.

Но еще до прихода