В общем, становилось ясно, что работы у следователя будет невпроворот. И операм придется покрутиться. Но Степан не сомневался, что Болотов не сможет отвертеться. Следствие, а затем суд будут не в его пользу. А если его вдруг оправдают, то… Степану вовсе не хотелось вершить самосуд. Но если его поставят перед выбором, он, пожалуй, пойдет на это. Слишком далеко зашел за черту закона этот оборзевший буржуй.

* * *

Люба до сих пор не могла прийти в себя. Она жила на квартире у брата, под его охраной. Степан опасался, что Виталий явится к ней. Как будто он мог ее убить…

Глупость все это, сплошная нелепица. Не мог Виталий покушаться на ее жизнь и жизнь своего ребенка. Не мог, и все. Да, он сильный человек, волевой, целеустремленный. Иногда бывает жестким. Но это вовсе не значит, что он мог хладнокровно убить двух своих конкурентов и подложить бомбу под машину Степана.

Люба не так давно знала Виталия. И встречались они не так часто, как того бы хотелось. Но все равно, она успела изучить его. Настолько хорошо, что не могла поверить в его виновность. Нет, двух коммерсантов убил кто-то другой. И покушение на Степана и Любу тоже чьих-то чужих рук дело…

Звонок в дверь отвлек ее от тягостных мыслей.

Люба взглянула на часы. Половина восьмого вечера. Это мог вернуться Степан. Но ведь у него свои ключи.

Она подошла к двери, глянула в «глазок», увидела симпатичную шатенку.

Люба сразу узнала ее. Это была жена Виталия. Она видела ее, когда работала у него секретаршей.

Что привело сюда эту женщину? Желание встретиться с ней? Или со Степаном?

Люба ломала голову над этим вопросом, а руки ее сами открывали дверь.

— Ты?! — удивилась женщина.

Смесь гремучего презрения и вычурной вежливости.

Чуть ли не каждого человека можно ассоциировать с каким-то животным. Кто-то похож на медведя, кто-то на волка, кто-то на зайца. Алла похожа на лисицу. Хитрая и пронырливая хищница. Так подумала Люба еще в тот день, когда впервые увидела ее. А ведь держалась она тогда как благовоспитанная леди. Но чутье ведь не обманешь.

— Простите, вы что-то хотели-?

— А мне бы майора Кручу увидеть…

— Он еще не пришел…

— А я его подожду, ты не против?

Любу коробили развязные манеры этой женщины. Прямо с порога с ней на «ты».

Кстати, в присутствии Виталия Алла вела себя как ангелочек.

— Да, конечно, проходите.

Любе ничего не оставалось, как впустить эту ехидну в дом.

— А твой братец неплохо устроился, — с интересом разглядывая жилище Степана, заметила Алла.

Степан жил в крупнопанельном высотном доме, из тех, что первыми выросли в Битово. Чисто «совковый» проект. О европейских вариантах тогда и слыхом не слыхали. Снаружи дом неприглядный, подъезд грязный, неистребимый запах мочи. Дверь в квартиру Степана старая, обшарпанная. Но за ней специальная бронированная дверь — снарядом из пушки не пробьешь. Единственная комната, прихожая, кухня, санузел отделаны богато и со вкусом. Дорогая мебель, бытовая техника, комфорт, уют.

— А что, если милиционер, то в нищете должен жить? — парировала Люба.

— Да нет, твой брат не производит впечатление убогого… Кстати, а когда он вернется?

— Не знаю. Может прийти и поздно ночью…

— А ты с ним живешь?

— Нет, только временно.

— Виталия боишься? — съязвила Алла.

— С чего вы взяли?

— Но он же у нас, как-никак, убийца…

— А вы в это верите?

— Я не хочу в это верить, — особое ударение пало на «не хочу». — Но ведь в жизни всякое бывает, не правда ли?

— Степан тоже так говорит, — неожиданно для себя выдала Люба.

— Вот видишь. Я разговаривала с твоим братом. Он уверен, что Виталий виновен в трех убийствах. Я не хочу в это верить. Но у него есть неопровержимые факты… Кстати, Виталия задержали. Степан уехал допрашивать его. Только, видно, допрос затянулся…

Алла говорила об этом с каким-то злорадством. Как будто не мужа обвиняют в убийстве, а ее заклятого врага.

— Виталия задержали, — испуганно пробормотала Люба. — Но его отпустят, я уверена в этом…

— Ерунда! — продолжала злорадствовать Алла. — Это ты так хочешь! Я знаю! Я все знаю! — злорадство сменялось истерикой. — Ты хочешь забрать у меня Виталия! Ты на все готова, лишь бы он стал твоим. Сука! Ты даже ребенка сделала, чтобы привязать его к себе!

Сцена ревности. Оскорбления, унижения. Эта женщина потеряла над собой контроль. С лютой ненавистью смотрит на нее. И Люба должна все это терпеть. Ведь она как будто бы виновата… Только откуда Алла узнала о ребенке?

— Откуда вы знаете о ребенке? — удивленно посмотрела она на нее.

Виталий говорил, будто жена его не догадывается о том, что Люба беременна.

— А ты сама мне об этом сказала, — ядовито усмехнулась Алла.

— Я?!

— Дура ты, зачем писала письмо Виталию?

Да, это было глупостью с ее стороны. Действительно, письмо с признанием о ребенке было написано сдуру, в порыве чувств.

— Так вы… Так ты читала это письмо? Хватит с этой стервой на «вы»!

— Да, читала. И знаешь, о чем думала?

— О чем?

— Я думала, какая ты шлюха…

— Что?!

— А то. Виталий не может иметь детей. Он не может стать отцом. Он бесплоден. Поняла?

— Этого не может быть! — опешила Люба.

— Может! Он совсем недавно сдавал анализы. И он бес-пло-ден! Ясно?

— Этого не может быть, — чувствуя, как холодеет ее тело, пробормотала Люба.

— Ты спала с Виталием. И выдавала себя за саму невинность. Но ты развратница. Ты нагуляла ребенка с другим…

Виталий знал, что он не может быть отцом. Вот, значит, почему он был не в себе последнее время. Он по-прежнему смотрел на нее влюбленно. Но в его взгляде нет-нет да проскальзывало отчуждение…

— Я ни с кем не спала. Виталий первый мой и единственный мужчина!

— Ложь! Ты шлюха! И тебе это хорошо известно!.. И Виталий понял, что ты за овощ. Он понял, что ты тварь! Поэтому и хотел убить тебя!

— Вон отсюда! — вспылила Люба.

— А ты чего злишься? — скривилась Алла. — Это я на тебя должна злиться. Ты разлучила меня с мужем. Опозорила и его, и меня. И еще злишься…

— Я попрошу вас уйти из этого дома!

— Ну уж нет. Я дождусь твоего брата. У меня для Степана очень интересная информация…

— Тогда уйду я…

Виталия уже задержали. Так что Степан не будет на нее в обиде, если она отправится к себе домой.