— Ну что, допрыгался? — незло бросил Степан.

Вообще-то у него были основания злиться на Болотова. Как-никак, чуть не отправил на тот свет его и Любу.

— Как видишь, — ответил за него Николай.

— Мальцев и Фрязев, это я еще могу понять, — сказал Круча. — Но зачем было убивать мою сестру?

— Что? — встрепенулся Болотов. — Вашу сестру? Я что, и ее убил? — с унылым сарказмом спросил он.

— Пытались убить…

— Простите, но вашу сестру я не знаю…

— Да, конечно. Как будто вы не с ней собирались лететь в Анталию…

— Что? Люба ваша сестра?

Степан не считал себя выдающимся физиономистом. Но кое-что в этом понимал. Даже больше, чем «кое-что». На вранье у него профессиональное чутье. А Болотов, похоже, не врал, его удивление было искренним.

— А вы этого не знали?

— Конечно, нет. Я никогда не интересовался ее родственниками. А она ничего мне не говорила…

— Правильно, зачем вам это знать. Люба была для вас всего лишь игрушкой. Дешевой игрушкой, от которой нетрудно при случае избавиться. И вы попытались это сделать, когда узнали, что у нее будет от вас ребенок…

Степан заводился все больше. Но он ни на минуту не забывал, кто он такой и зачем здесь находится.

— Это неправда. Я люблю Любу. И ни в коем случае не хотел ее смерти. Это какое-то недоразумение…

— В вашей квартире обнаружены пластид и электродетонаторы. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Глупость какая-то! Откуда у меня пластид и электродетонаторы…

— А вот это вам лучше знать. Вы профессиональный подрывник или это не так?

Болотов вздрогнул и испуганно посмотрел сначала на Степана, а затем на Маркова. И ни у кого не нашел поддержки.

— Да, в армии меня учили подрывному делу, — убито проговорил он. — Ведь из нас готовили разведчиков и диверсантов…

— И эти знания вы блестяще использовали на практике.

— У вас нет доказательств, — неожиданно выдал Болотов.

— Вот так, разговор о доказательствах. А это, между прочим, косвенное подтверждение вашей вины…

— Я не желаю разговаривать с вами без адвоката…

— Вы правильно заметили, мы разговариваем, — взвился Степан. Слово «адвокат» действовало на него, как красная тряпка на быка. — Короче, дядя, я протокол не веду, диктофоном не пользуюсь, а потому никто ничего не узнает…

Он подошел к Болотову, схватил его за грудки и с силой оторвал от стула. Затем сделал движение, будто хотел ударить его головой. Но не ударил. Вернул на место.

— Ну что, адвоката будем ждать? — снова без всякой злости спросил он.

— Мы же просто разговариваем, — промямлил в ужасе Болотов.

— То-то… Я спрашиваю, ты отвечаешь. Когда и как ты подложил взрывное устройство под «Волгу» двадцать четвертой модели. Под ту самую, в которой вместе, со мной должна была ехать Люба?

— Я не понимаю, о чем вы говорите?

— Так, начнем с другого конца. Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого года, девять часов тридцать минут по московскому времени. В это время вы входили в свой магазин «Гранд». Где и встретились со мной. Вы помните, я задержал трех воровок…

— Да, да, припоминаю…

— Вы вышли из своей машины ровно за пять минут до взрыва. Кто, по-вашему, установил взрывное устройство?

— Я… Я не знаю…

— Не знаешь? — Степан снова сорвался на «ты». — Так я тебе подскажу. Ты это сделал…

Он понимал, что перегибает палку. Но иногда он был бессилен перед эмоциями. И сейчас был как раз тот случай. Шутка ли, этот урод хотел угробить его родную сестру.

— Нет, нет, это не я, — в панике пробормотал Болотов. — Я вообще не знал, какая у вас машина. Я видел только, как она горела… Хотя нет, я обратил на нее внимание. Вернее, не на нее. Я видел, как от вашей «Волги» отъезжает серебристая «девятка». За рулем сидел мужчина, чье лицо мне показалось знакомым…

— Да что вы говорите! — съязвил Степан. — Вы еще скажите, что сейчас вспомните этого человека. И сделайте вывод, что это он заминировал мою «Волгу»…

А ведь и Люба говорила про серебристую «девятку». Только мало ли какая машина могла стоять возле его

«Волги».

— Нет, к сожалению, мне все показалось. По крайней мере, я не могу вспомнить, где я этого человека мог видеть… А потом…

— Что потом?

— Мне показалось, что «девятка» слишком близко стояла к «Волге»…

— Так это вам показалось или нет?

— Нет, не показалось. Я еще тогда вскользь подумал, что слишком близко она стоит. Как же тогда водитель «Волги» выходил из машины?..

— Вскользь подумал… Так вы у нас еще и поэт?

— Нет, не поэт. Но у меня сильная зрительная память…

— Не надо лапши, гражданин Болотов. Думаете, с идиотами дело имеете?.. Ошибаетесь, у нас есть все, чтобы припереть вас к стенке. Но, учтите, тогда уже поздно будет каяться…

— Мне не в чем каяться! — В голосе Болотова послышался вызов.

Степан хотел сказать ему пару ласковых слов. Но не успел. В кабинет вошел следователь, маленький сухенький мужичок с цепким взглядом. За ним входил какой-то толстяк. Как узнал чуть позже Степан, это был адвокат Болотова.

Следователь делал все в строгом соответствии с уголовно-процессуальным кодексом. Для порядка удостоверился в личности Болотова. Объявил ему постановление о его привлечении в качестве обвиняемого. Разъяснил сущность предъявленного обвинения. Дал Болотову расписаться на постановлении. Разъяснил ему его права. Спросил:

— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?

И получил в ответ категорическое:

— Нет!

Но только это был не тот случай, когда на «нет» и суда нет.

Болотов начал давать показания.

Нет, нет, нет… Никого он не убивал. И никакими фактами прижать его к стенке не получалось. У него даже алиби на момент взрыва было. Впрочем, в расчет это не принималось, ведь одно дело взорвать, другое установить мину. Промежуток времени между этими моментами установить пока не представлялось возможным.

Болотов твердо стоял на своих показаниях.

Его пытались прижать джипом «Чероки» с номером с цифрами ноль и два. Но это Болотова с толку не сбило. В то время, когда от заминированного ящика отходил мужчина в дорогом костюме, Болотов находился на работе. И это могла засвидетельствовать его секретарша.

Также Болотов отрицал и факт хранения в своем доме пластида с детонаторами. Этого не может быть, заявил он. Но от хранения взрывоопасных веществ ему не отвертеться. Есть понятые, протокол изъятия. Правда, нет его отпечатков пальцев. Но это объясняется тем, что и пластид, и электродетонаторы хранились в специальной пленке, на которой пальчики не остаются. Но ведь ему «шьют» не только обвинение в хранении взрывчатых веществ.