того, что я проводил время в своей комнате, слушая музыку, играя в видеоигры и уклоняясь от приглашений Кэма прийти потусоваться.

Так было до тех пор, пока я не услышал, как моя мама и Девин начали шептаться друг с другом обо мне, спрашивая, не в депрессии ли я или я сделал что-то такое, из-за чего потерял всех своих друзей. Тогда я понял, что, вероятно, разумно выйти из дома ради чего-то другого, кроме работы и хоккейных тренировок.

Итак, это бильярд.

Я наклоняюсь и выстраиваюсь в очередь, чтобы сделать свой выстрел, когда последний голос, который я ожидал услышать, достигает моих ушей.

— Вау. В конце концов, у тебя все еще есть пульс.

Лейкин.

Я должен был догадаться, что в какой-то момент она вступит со мной в конфронтацию. Есть много девушек, которые позволили бы мне уйти безнаказанно после перепихона, но она не из их числа. Для этого у нее слишком много самоуважения. Я просто надеялся получить еще немного времени, чтобы перестать думать о ней, прежде чем броситься в логово льва.

— Что ты здесь делаешь, Лей?

Она пожимает плечами и обходит стол, осматривая висящие на стене бильярдные кии. — Я всегда хотела взять один из них и сломать о колено, чтобы использовать его как оружие, как в фильмах с Джеки Чаном.

Звучит угрожающе, но она меня не пугает. — Ты хочешь сказать, что хочешь причинить мне боль? Ты действительно соответствуешь этому прозвищу, не так ли, Рочестер?

Глядя на меня, ее глаза обшаривают мое тело, как будто она оценивает меня. — Я обдумывала это.

Я фыркаю от удовольствия. — Думаю, я это заслужил.

— Ты думаешь? — Она поворачивается обратно к бильярдным киям и хватает один. — Но ты приложил все усилия, чтобы избежать этого разговора, так как насчет того, чтобы вместо этого заключить пари?

Мои брови приподнимаются. — Пари?

— Одна игра. Если я выиграю, ты должна перестать избегать меня — и не говори, что это не так, потому что это так. — Мои губы сжимаются, когда она с трудом выдавливает из себя слова. — Перестань утверждать, что ты слишком занят, чтобы прийти потусоваться, когда мы оба знаем, что ты дуешься дома с пакетом Doritos.

Это чипсы для барбекю, но неважно. — Я не дуюсь.

Она ухмыляется, зная, что ни капельки в это не верит. — Уверена, что нет.

Я не должен был потакать ей. Поступив именно так, я в конечном итоге узнал, насколько хороша на вкус ее киска. Но какая-то часть меня заинтересована в этом пари.

— А что, если я выиграю?

Обходя стол с другой стороны, она выглядит так, словно вляпалась по уши. — Все, что ты захочешь.

Я позволяю себе на мгновение задуматься об этом. Не то чтобы она просила о чем-то таком, чего в конечном счете не должно было произойти. Мне может сойти с рук только то, что я не появляюсь так долго, прежде чем люди начнут задавать вопросы, и у меня такое чувство, что Кэм все равно приближается к этому моменту.

Взглянув вниз на бильярдный стол, а затем снова на нее, я не могу удержаться от улыбки. — Ты вообще когда-нибудь раньше играла в бильярд?

Она закатывает глаза. — Нет, но ты загоняешь шары в лузы. Насколько это может быть сложно?

Ладно, я заинтригован. — Ты сама заключила сделку, Рочестер.

Это резня, и это слабо сказано. Все ее полосатые мячи, кроме двух, все еще на столе, пока я нацеливаюсь на свой последний мяч, прежде чем забить восьмерку. Поначалу все было напряженно, и никто из нас почти ничего не говорил, но чем больше она раздражается, когда я забиваю шар в лузу, тем больше я не могу удержаться, чтобы не поддразнить ее по этому поводу.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — стонет она, когда я делаю это.

Я улыбаюсь и приподнимаю брови, глядя на нее. — Не так-то просто, не так ли?

— Нет.

Обходя стол, я ищу хороший ракурс, чтобы сделать этот выстрел, но это невозможно. Ее шары стоят у меня на пути. Я наклоняюсь и делаю случайный бросок, отправляя восьмерку шаров в середину стола, но далеко не в лузу.

Настала ее очередь.

Ее глаза сужаются, когда она пытается сфокусироваться, но даже по тому, как она выстраивается для выстрела, я могу сказать, что она делает это неправильно. Ее пальцы расположены неправильно, и она смотрит на это под неправильным углом.

— Прекрати, — говорю я, сжалившись над ней.

Я прислоняю свой бильярдный кий к столу и встаю у нее за спиной. Это опасно — позволять себе быть так близко к ней. Я знаю это. Но когда, черт возьми, я был в состоянии следовать правилам, когда дело касалось ее?

— Расслабь плечи. — Я осторожно опускаю их вниз, а затем двигаюсь, чтобы зафиксировать ее руку. — Зажми его между пальцами, и пусть это направляет твой выстрел.

Она делает, как я говорю, и это ближе, но она все равно промахивается. Она разочарованно опускает голову, и я хихикаю.

— Попробуй еще раз.

Возвращаясь в исходное положение, она делает то, что я ей показал, но все еще выглядит неловко. Я кладу руку ей на спину и провожу ею вниз по позвоночнику.

— Ты слишком напряжена, — говорю я ей. — Тебе нужно немного расслабиться.

Она вздыхает. — Кажется, я просто не могу найти способ держать эту вещь там, где ей удобно. И каждый раз, когда я отправляюсь на выстрел, мне кажется, что у меня недостаточно контроля над этим.

Я оглядываю комнату, чтобы убедиться, что здесь нет никого из наших знакомых, а затем сдаюсь, подходя к ней сзади. Моя грудь прижимается к ее спине, когда я кладу свои руки поверх ее, чтобы помочь ей направить удар.

— В бильярде важно иметь правильную стойку, — бормочу я, прижимаясь губами к ее уху. — Затем ты представляешь, что есть линия, указывающая точно, куда полетит мяч. Ты целишься, не сводя глаз с мяча, а затем стреляешь.

Мы вместе забрасываем мяч, наблюдая, как он попадает точно в угловую лузу. Ее улыбка становится шире, когда она оглядывается на меня.

— Видишь? Это не так уж и сложно.

Она выглядит гордой собой, когда улыбается мне. — Покажи мне еще раз?

— Это пари, Рочестер. Ты хочешь, чтобы я заставил себя проиграть?

Как будто она точно знает, что делает, она смотрит на меня из-под опущенных ресниц. — Пожалуйста?

Это все, что для этого нужно. Одно короткое слово, и я с полной силой возвращаюсь в то утро, которое мы провели в ее спальне —