– Конечно, любила. И он ее любил. Им хорошо было вместе.

– Надо же… Что ж, лучше поздно, чем никогда… И еще… Спасибо тебе, Зоенька, что ты решила меня найти. Мне Сашка сказал, что ты сама так решила… Спасибо.

– Мама, когда умирала, просила вас найти. Может, я сама бы и не решилась.

– Жалеешь теперь, да?

– Честно? Не знаю… Не поняла пока. Ничего внутри не ощущаю. Никаких волнительно горячих дочерних чувств. Ничего, кроме неловкости и неудобства. Но, наверное, это первое время… Потом все само собой придет… Не обижайтесь, что я все это говорю, ладно?

Она и сама понимала, что слишком жестока сейчас. Что ему очень тяжело слышать про отсутствие «горячих дочерних чувств». Но ничего другого сказать не могла. Почему так обидно стало за маму, так больно…

Он отвел глаза в сторону, вздохнул тяжело. Показалось, черная тень пробежала по его лицу, но он заставил себя улыбнуться, заговорил тихо и виновато:

– Да, я понимаю, все понимаю… Да и не претендую, в общем… Права не имею… Одно тебе могу сказать – я счастлив! И все сделаю для того, чтобы… Чтобы стать тебе настоящим отцом… Компенсировать, так сказать…

– Компенсировать? Чем компенсировать? Странно как звучит, не находите?

– Не знаю. Может, и странно. Но я не бедный человек, Зоенька… И хотя бы материально я могу в твоей жизни поучаствовать? А иначе – для кого это все… Выходит, я для тебя старался… Ты по специальности кем будешь, скажи? Ведь ты учишься еще, да? В каком институте?

– В юридическом. Летом уже диплом получу.

– О, так это отлично, Зоенька! Придешь на мою фирму, я тебя всему научу… А потом тебе все дела передам… И вообще – все… Все на тебя перепишу… А сам на покой уйду, у меня ведь сердце больное.

– Хм… А если б я в вашей жизни не объявилась… Неужели больше бы передать некому было? Так не бывает…

– Да, ты права… Есть у меня племянники, дети моей двоюродной сестры. Они уже давно навострились на правопреемство, я знаю. Ребята, в общем, неглупые, тоже у меня работают, на хлебных должностях… И про здоровье мое все знают. У меня ведь кардиостимулятор стоит, пять лет уже. Так что в любое время могу на тот свет отправиться. Да я и готов был в принципе… А теперь уже не хочу… Теперь у меня ты есть! Так что давай, успешно окончи свой институт, и за работу! А завещание надо будет в ближайшее время переписать, я этим займусь… Правда, племянники не обрадуются, но ничего не попишешь, не судьба им, значит! Свои хлебные места на фирме они все равно не потеряют! Но это уж ты сама решишь потом, как захочешь. Все, все тебе отдам… Все будет твоим…

– Так и не надо, наверное? Пусть они… Если уже навострились, как вы сказали?

– Ну уж нет! Я хочу уйти с осознанием того, что все родной дочери оставил! А племянников не бойся, они вообще-то ребята хорошие, понимающие. Тем более родственники… Кстати, завтра ты с ними и познакомишься! Завтра у моей мамы день рождения, все за одним столом соберутся! А мама как рада тебе будет, ты не представляешь! Я уже тебе это говорил, но повторюсь… Она всегда внучку хотела… Зря, наверное, я ей сразу не сказал… Побоялся. Надо ведь как-то подготовить ее к такому… потрясению. Придешь завтра, надеюсь?

– Не знаю… Для меня ведь все это тоже как потрясение… Может, пока мне не надо со всеми знакомиться, а? Может, потом как-нибудь?

– Нет-нет! Даже не думай отказываться! Непременно приходи завтра! И чтобы ты не передумала, я сам завтра за тобой заеду… Часам к пяти будешь готова?

– Наверное…

– Ну, вот и договорились. Хотя погоди! А раньше можешь освободиться?

– Могу… А что?

– Тогда мы вот что с тобой сделаем! Мы к твоей маме съездим. Вернее, я тебя прошу съездить со мной… Я ж не знаю, где она похоронена.

– Хорошо. Я вам покажу.

– Тогда я за тобой заеду к двум часам. Съездим на кладбище, а потом поедем маму поздравлять с днем рождения. Бабушку твою… Договорились?

– Да, конечно.

– Спасибо… Спасибо тебе, Зоенька!

– Да за что?

– Ну как это – за что… Что не прогнала с порога, что разговаривать со мной стала… Что к маме со мной съездить согласилась… Да, я очень тебе благодарен… А сейчас я пойду, пожалуй. Что-то мне не очень хорошо… Переволновался слишком…

– А как же вы поедете, если…

– Меня шофер довезет. Я уж давно сам за рулем не езжу… Значит, завтра к двум…

Он тяжело поднялся со стула, вздохнул коротко. Зоя видела, как вдруг побледнело его лицо, как ярко выступили на нем рыжие крапины. Хотела что-то сказать, но он улыбнулся упреждающе:

– Ничего-ничего… Так бывает со мной. Сейчас отпустит… Ничего…

– Но давайте я вас хоть до машины провожу!

– Нет, я сам… Ничего…

В окно она видела, как он медленно идет к машине, как осторожно садится на заднее сиденье. Машина уехала, а она еще долго стояла у окна… Прислушивалась к себе – что там? Что чувствует сейчас?

Ничего она особенного не чувствовала. О маме думала. Так было жалко маму… И почему эта проклятая любовь так неправильно человеком распоряжается? Почему мы любим не тех, кого надо любить? Почему мама не Сашу тогда любила, а этого рыжего… Который ее отец… И почему бы ей самой Ромку не любить, например… И не думать о том, кто ее любит… Почему так, почему?!

* * *

На следующий день отцовский «Ламборджини» подъехал к подъезду ровно в два. Отец вышел, увидел ее в окне, махнул ей рукой – выходи… Она успела отметить про себя, что выглядит он сегодня гораздо лучше. Как-то презентабельнее, что ли. В дорогом костюме, в стильном длинном пальто нараспашку. Даже бабушки, сидящие у подъезда, застыли в немом удивлении, жадно разглядывая по очереди то машину, то неизвестного в этих краях мужика. Не вписывался этот мужик в окружающее пространство, хоть убей не вписывался.

Она вышла, отец помог ей сесть в машину. Бабушки чуть не упали со скамьи от перенапряжения любопытством. А та самая поборница морали Тамара Семеновна, что беседовала с ней по поводу проживания Саши в квартире после маминой смерти, чуть дырку на ней не просверлила любопытными глазами. Решила, наверное, что она по кривой «эскортной» дорожке пошла, если такие мужчины за ней приезжают… Потом, наверное, мозги промывать ей начнет, стыдить и увещевать. Да, очень забавно будет увидеть ее реакцию, когда она объяснит, кто есть этот мужчина…

Сев рядом с ней на заднее сиденье, отец проговорил деловито:

– Ну, командуй, куда ехать… И познакомься, кстати… Водителя Славой зовут.

– Очень приятно… – улыбнулась она развернувшемуся к ней для знакомства Славе. – Меня зовут Зоя…

– Моя дочь – Зоя! – очень торжественно уточнил отец. Даже гордость послышалась в его голосе, будто он представлял водителю Славе королеву английскую.

Вообще, она и сама не заметила, как про себя стала называть его отцом. Потому, наверное, что по большому счету никакой обиды внутри не было. Какая обида, если она и думать не думала о нем никогда? Ну, объявился теперь, и хорошо, что ж… Пусть будет отец… Может, это и неправильно – такое отсутствие гневно-сентиментальных эмоций с ее стороны, но уж как есть, так есть… Да, за маму обидно, конечно. Но ведь мама сама просила отца найти! Вот она и нашла… А может, они позже проснутся, эти эмоции. А может, она этого человека даже полюбит со временем… Отец все-таки. Не зря говорят, что кровь – не вода. Ничего, время само расставит все по своим местам…