Сегодня Дейтон – еще один проблемный город в «Ржавом поясе»[109]. А в те времена тут были сосредоточены огромные производственные мощности, работали предприятия «Фриджидэйер», «Нэшнл кэш реджистер», «Дженерал тайер»[110]. В эпоху избытка заводов и рабочих мест сюда ломились гастролеры. Для комиков и музыкальных групп город был чем-то вроде испытательного полигона. В шоу-бизнесе ходила поговорка: «То, что прокатило в Дейтоне, прокатит везде».

Одним из самых внушительных заведений Дейтона был клуб «Ракет», расположенный в пригороде Кеттеринг. Днем тут работал бассейн, играли в теннис, а по вечерам открывал двери фешенебельный ночной клуб с отличной развлекательной программой.

Когда до Бренды дошел слух, что их метрдотель слег с сердечным приступом, она тут же отправилась в клуб. «Я слышала, что у вашего метрдотеля сердечный приступ. Возьмите меня на его место». (Смелости Бренде было не занимать.) У нее спросили: «Где вы работали?» Она ответила: «Нигде, но я хорошо лажу с людьми». Клубу до зарезу нужен был хоть кто-нибудь на это место, и ее взяли на испытательный срок.

Ей нравилась эта работа, и у нее хорошо получалось. Вся ее жизнь вертелась вокруг ночного клуба. Известные артисты выступали там регулярно, в 1960 году к ним заезжал и Ленни Брюс. Они с Брендой стали хорошими друзьями – она уверяла, что у них чисто платонические отношения; он переспал с ее подругой, а она с ним просто тусовалась и весело проводила время.

Каждый вечер Бренда привозила деньги для клубных нужд. Ленни жил в мотеле неподалеку, она заезжала за ним и подбрасывала на работу. Как-то раз, когда они проезжали через заросшее цветами поле, Ленни воскликнул: «Останови машину!» Он выскочил и убежал в заросли, прыгал, валялся в цветах и нес всякую чушь. Бренда решила, что у него поехала крыша; она не знала, что он под кайфом и его просто тянет, как всякого наркомана, поваляться среди цветочков. Потом он вернулся в машину, и они поехали в клуб.

В следующее воскресенье он зашел еще дальше: отправил ее в аэропорт за посылкой. Она съездила, забрала пакет и привезла ему. Уже много позже он сказал ей, что там был героин. Но что она понимала? Она просто выполняла просьбу своего нового друга. Уезжая, Ленни подписал для нее открытку: «Ты родишь мне ребенка. С любовью, Ленни».

Ленни порекомендовал нас с Бернсом хозяину клуба, и мы приехали в «Ракет» в августе 1960 года. Это был наш второй или третий ангажемент после Чикаго. Получив рекламные фотографии, Бренда на пару с Элейн, своей соседкой по комнате, разумеется, окинула нас оценивающим взглядом. Бренда ткнула в меня и сказала: «Этот мой». «А Джек мой», – решила Элейн. Они называли нас свежей плотью.

Я обратил на нее внимание в первый же вечер. А она на меня. Позже она призналась, что я напомнил ей Ленни – такой же язык тела. Отыграв первое выступление, я подошел к ней и спросил:

– Чем можно заняться у вас в городе?

– Можно пойти с кем-нибудь позавтракать, – ответила она. – Или найти, у кого есть дома хорошая стереосистема, и напроситься в гости.

– У тебя есть хорошая стереосистема?

– Да, – кивнула она.

И привела меня к себе домой. На две недели. Между нами сразу проскочила искра. Заискрили отношения, заискрили шутки. Мы оба тогда подумали: «Это будет прикольно!»

Отработав контракт, мы с Джеком собрались уезжать. Бренда призналась, что влюбилась. Я не понимал, люблю я ее или нет. Но знал, что это не просто очередная гастрольная интрижка. Хотя после моего отъезда все в клубе твердили ей: «Ты его больше никогда не увидишь».

Мы с Бернсом много работали, Бренда легла в больницу с приступом аппендицита, так что у каждого были свои заботы. Я очень хотел ее увидеть, но никак не мог решиться, потому что чувствовал: если я это сделаю, случится что-то непоправимое. Я нервничал, теряясь в догадках. В итоге так и не решился. Тем временем Бренда тосковала, думая, что друзья оказались правы и она больше никогда меня не увидит. В конце концов я позвонил, мы поговорили, и все оказалось так просто, что я не мог понять, какого хрена я не сделал этого раньше. На Новый год я собирался в Чикаго и предложил ей приехать. Она не могла. У меня в Чикаго были кое-какие дела, но потом я пообещал заехать в Дейтон. Всего один день подождать.

Я вынужден был задержаться еще на пару дней, зная, что рано или поздно до нее доберусь. Чего я не знал, так это того, что, когда я не приехал, Бренда проплакала всю ночь. А потом еще одну, потому что на следующий день я тоже не явился. Она ужасно расстроилась, думая, что я морочу ей голову.

Теперь она работала в клубе и днем, а не только по вечерам. Когда в начале января, с опозданием на несколько дней, я наконец добрался до Дейтона, было как раз время обеда.

Я открываю двери, а она рассаживает людей, раздает меню, берет заказы – все как положено, и вдруг оборачивается и видит меня на пороге. Она бросает меню, летит через весь зал и кидается мне на шею. Мы идем в мотель и пропадаем там на три дня.

Мы валялись в постели, пили пиво, я в первый раз дал ей попробовать траву. И спросил, выйдет ли она за меня замуж. Она сказала: «Да!»

Надо было как-то сообщить об этом ее родителям, и мы договорились пообедать с ними. Ее мать сидела с видом протестантской мученицы. В голове у нас с Брендой вертелась одна и та же мысль, что-то вроде: «Вот блин!» Мы будто языки проглотили. Поэтому, когда Арт вышел в уборную, я отправился следом. И там, стоя рядом с ним перед писсуаром, я сказал: «Я хочу жениться на вашей дочери». Он ответил: «Ой. Да, хорошо».

Я нравился ее отцу, он тоже когда-то работал в шоу-бизнесе, и это давало ощущение какой-то близости. Арт, как и я, любил пиво – еще одна общая черта. Чем-то мы были похожи. Чего не скажешь о ее матери. Когда я сообщил ей: «Я хочу жениться на вашей дочери», – она, похоже, была в шоке. Не могу сказать, нравился я ей или нет. Она умела скрывать свои чувства. Скорее всего, она просто не доверяла мне: комик, который выступает в ночных клубах?.. Чего от него ждать? Но она видела, что ее дочь счастлива со мной, и, так уж и быть, пошла на уступки.

Как минимум она пошила Бренде свадебное платье.

Потом мы отправились в Нью-Йорк. Причин было две: представить Бренду моей компании и познакомить с матерью. Именно в таком порядке: самое главное было получить одобрение старых дружбанов. Сценой для ее дебюта я выбрал отличный бар «Мойлен таверн» в белом Гарлеме.