тоже лесник. Я к нему частенько ездил. Село у них большое, танцы в доме культуры до упаду. А девки, товарищ майор, ядреные, кровь с молоком…

Майор Гришин кашлянул, чтобы остановить Сараскина.

– Старшина, давай про девок ядреных потом… То есть ты эти края хорошо знаешь?

– Чего ж я тогда стою, как лесник. Я ж вам говорю, восемь лет топтал там стежки-дорожки.

– Как у тебя со стрельбой?

– Из сорокопятки?

– Нет, из винтовки, из карабина, в конце концов, из ружья.

– Какой же это, к ядреной матери, лесник, если он не охотник. Пожалуйста, могу продемонстрировать. Белку в глаз не обещаю, а фашиста – запросто. Эй, Бабиков, подай-ка мою любимую винтовочку.

– Не надо, не надо, – замотал головой Гришин. – Верю на слово.

Сараскин наклонился к майору и тихо спросил:

– Теперь, может, вы мне скажете, зачем я понадобился разведке.

Майор захлопнул блокнот, спрятал его в планшет.

– Не скажу. Сам не знаю. Есть приказ доставить вас в Москву. Так что собирайтесь, старшина.

Сараскин удивленно уставился на Гришина:

– Куда?

– На кудыкины горы. Я сказал, в столицу нашей родины. А кому понадобился и зачем, там объяснят.

– Ни хрена себе, а танки кто жечь будет.

– Кто-кто? – усмехнулся майор. – Сержант Бабиков.

Сараскин никак не мог поверить в то, что приедет из штаба фронта какой-то майор, ни с того ни с сего, в одну минуту, выдернет его из родной батареи и отправит туда не знаю куда.

– Вы, конечно, извините меня. Понимаю война, приказ… Но хоть объясните, в чем дело. А то как обухом…

– Повторяю в который раз. Приедешь к новому месту службы, все расскажут.

– Как же я вот так, с бухты-барахты. У меня есть командиры, начальники…

– Садитесь в машину, сейчас едем к комбригу. Получите приказ от него.

Пришлось подчиниться. Приехали в штаб. Майор вместе с Сараскиным прошли к комбригу. Подполковник выслушал Гришина и приказал старшине выйти из кабинета.

– Товарищ майор, я очень уважаю разведчиков, но старшина Сараскин никуда не поедет.

– То есть как? Товарищ подполковник, но у меня предписание.

– У меня тоже. Предписание Верховного главнокомандующего. Вы знаете, что противотанкисты имеют особый статус. Они могут использоваться только в противотанковых частях, получают двойной оклад денежного содержания, после излечения в госпитале направляются строго в соответствующие подразделения. Даже форму свою имеют, которая отличается от других: специальный нарукавный знак – черный ромб с красной окантовкой со скрещенными орудийными стволами. Заметили?

Подполковник поднялся, вышел из-за стола, подошел к карте. Долго смотрел, словно увидел в своей полосе обороны что-то новое.

– Мне, майор, надеяться не на кого, кроме своей истребительно-противотанковой батареи. Кроме них, немецкие танки остановить некому. А старшина Сараскин мой лучший командир расчета. Он в сегодняшнем бою подбил два танка.

Комбриг вполне примирительно сказал:

– Так что прости, майор, Сараскина я тебя не отдам.

– Но вы же понимаете, это не моя прихоть. Упираться бесполезно.

– А я попробую…

Раздосадованный разведчик уехал, а старшина, вполне довольный собой, отправился в расположение своей батареи. Но на сердце было неспокойно. Не просто же так, не за здорово живешь, приезжал этот майор и не по собственной инициативе. Зачем он понадобился разведчикам? Вспоминал вопросы, которые задавал Гришин. Ничего особенного не спрашивал. Как обычно, где родился, где крестился…

Сараскин промучился этими вопросами до отбоя, а утром уже было не до того. Едва посветлел горизонт, как командир батареи поднял их по тревоге.

С немецкой стороны доносился приглушенный рокот моторов.

– Разогреваются, падлы. Вчера мы им грызло начистили, и сегодня нечистим. Правда, брат Бабиков? – улыбнулся Сараскин обнимая за плечи сержанта.

– Боюсь, что сегодня они придумали какую-нибудь новую подлянку, – вздохнул Бабиков.

– На хитрую фашистскую жопу, мы всегда найдем член с винтом! – сказал Сараскин.

Командир батареи подал команду.

– Командирам расчетов доложить о готовности к бою.

Сараскин оглядел своих подчиненных и крикнул:

– Первый расчет к истреблению фашистов готов!

А сам поймал себя на мысли, что прикидывает, все ли вчера было сделано, дабы встретить немцев во всеоружии. Орудия батарейцы убрали на новые, более выгодные в тактическом плане позиции, обеспечили взаимное прикрытие.

Шум двигателей немецких машин стал приближаться, однако предутренний сумрак еще мешал разглядеть все в подробностях. Вернулись из рейда разведчики, доложили: по дороге движется колонна автомобилей с солдатами, несколько бронемашин и танков.

Фашисты открыли стрельбу издалека. Два снаряда упали впереди позиций противотанкистов. Залп батареи прозвучал в утреннем воздухе оглушительно громко. Сараскин видит разрывы снарядов у дороги, вводит поправки. Подносит к глазам бинокль, шарит по полю и не узнает его. Где же вчерашние подбитые танки? Немцы утащили их в тыл.

Немецкая колонна приближается. Командир батареи отдает приказ.

– Пятью снарядами беглый огонь!

Одновременный удар всей батареей сделал свое дело: несколько снарядов попадает в середину колонны. Вспыхнула бронемашина, солдаты, как горох, сыплются на землю из горящих грузовиков и бегут в обратную сторону, падают на землю, отползают от дороги.

«Сейчас пойдут танки, – подумал Сараскин, стараясь в бинокль увидеть подтверждение своих мыслей. – Ага, вот они». Старшина заметил, как из-за кромки дальнего леса выползают немецкие танки. Командир расчета припал к окуляру прицела. Участок дороги приблизился с такой четкостью, что Егор почувствовал, как холодок пробежал по спине, хотя на дворе было жарко. Казалось, гремящее бронированное чудовище совсем рядом. Сараскин даже видел, как от брони тонкими струйками поднимается дрожащее марево горячего воздуха.

– Бронебойным! Огонь!

Тут же услышал крик заряжающего:

– Горит! Танк горит!

Сделали по выстрелу и другие орудия. Подбили второй танк. Фашистские бронетранспортеры, оставшийся не пораженным третий танк открыли огонь по батарее. Был ранен наводчик из расчета Сараскина. Его вынесли из боя.

Вокруг стоит грохот. Батарея ведет интенсивный огонь. Сараскин уже не слышит своего голоса. В расположении немцев вспыхивает пламя, дым. Это горит третий танк. Фашисты выскакивают из люка.

Немцы отвечают огнем, но делает это неприцельно и беспорядочно. В наступление больше не идут. Проходит час за часом. Дело к вечеру. Сегодня атака отбита, с немалыми потерями у противника. А завтра…

Завтра утром старшину Сараскина вызывал к себе комбриг.

– Собирайся, Егор, – вздохнул подполковник. – Разведчики вцепились в тебя зубами. Не пойму почему. Только что позвонили из штаба фронта. Приказ командующего – срочно откомандировать тебя в распоряжение разведуправления. Спасибо тебе за службу, старшина. Представление на орден Красного Знамени мы послали. Думаю, получишь на новом месте службы.

Комбриг пожал руку.

– Будь здоров, противотанкист.

Глава 10

Место сбора разведгруппы Баталина было определено в Москве в поселке художников. Разведчикам отвели пустующий домик на улице Верещагина. По этому