И опять ему, уже ускользающему в объятия сна, послышался тихий ласковый смешок Элео, растворившийся в бесстрастном шелесте дождя.

1 Эфералия – декоративное лиственное дерево с собранными в пышные соцветия мелкими белыми, розовыми или сиреневыми цветками. Искусственно выведено неольскими селекционерами.

Дафну разбудило неприятное чувство онемения в шее: проснувшись, девушка обнаружила, что по-прежнему лежит на диване, вжавшись щекой в небольшую подушку и свесив одну руку на пол, а на спине у нее, безмятежно развалившись, спит Фьюри. Комнату заливал тусклый свет раннего дождливого утра, и Леонарда рядом не было: должно быть, уехал, дождавшись, пока она крепко уснет.

Воспоминания о прошедшем вечере внезапно нахлынули на нее серией ярких картинок, и Дафна, словно подброшенная в воздух пружиной, порывисто села, отчего сонный хвайк с протестующим писком свалился с ее спины на диван. Неужели она и Лео… черт! Он что, и вправду поцеловал ее – а она ему это позволила??

Прижав ладони к заполыхавшим щекам, она окинула взглядом стоящий у дивана столик: уходя, Штром предупредительно убрал с него бокалы и опустевшую бутылку из-под вина, оставив лишь коммуникатор Дафны, на передней панели которого настойчиво мигал зеленый огонек. Потянувшись, девушка взяла коммуникатор в руки и быстро пробежала глазами присланное Леонардом сообщение: «Извини, что ушел, не прощаясь – не хотел тебя будить. На работу сегодня можешь не ходить, с твоим шефом я все улажу. С учетом всего случившегося тебе не повредит немного отдохнуть. И, вообще, почему бы тебе не взять небольшой отпуск?»

Что ж, по крайней мере, он ни слова не написал о том, что произошло между ними – и на том спасибо. Вздохнув, Дафна уставилась на стеклянную стену напротив, сплошь усеянную мелкой россыпью водяных капель, за которой, несмотря на непогоду, уже начинал ворочаться не знающий покоя город людей. Мысль о том, чтобы, последовав совету Штрома, остаться сегодня дома, заставила ее содрогнуться: пустая, наполненная лишь голосом дождя да раздражающим бормотанием телевизора квартира в нынешнем душевном состоянии Дафны была для нее не лучшим местом. Да и Тим, оставшись в кабинете один, еще, чего доброго, решит поработать и сядет просматривать записи с их видеокамер… А что, если на тех, оставшихся записях, снова появится дейнар с лесной тропы – юноша неукротимо дикой красоты, о котором Дафна за переживаниями последних пары дней совершенно забыла? На записях, унесенных ею домой, она его больше не обнаружила – возможно, он лишь единожды приходил на Оленью поляну, где и попал в объектив одной из их камер...

Нет, решено – на работу она сегодня поедет. Было уже почти семь утра, а большинство сотрудников Центра являлись на свои рабочие места не раньше девяти: ей с лихвой хватит времени на то, чтобы принять душ, позавтракать и привести себя в порядок. Не лей снаружи дождь, она бы даже успела по обыкновению прогуляться до Центра пешком; сегодня же, как и на протяжении всего месяца, придется, пожалуй, воспользоваться услугами такси. К большому сожалению девушки, передвигаться на столь любимых ею флаерах в черте города разрешалось лишь служащим экстренных служб вроде скорой медицинской помощи и полиции – остальным отводился наземный транспорт: метро, автобусы, автомобили…

Закрыв за собой дверь просторной душевой кабины, Дафна включила воду и подняла лицо навстречу едва теплому освежающему потоку. В Антроповилле даже в сезон дождей было жарко, и, несмотря на установленный в квартире кондиционер, Дафна не могла избавиться от изнуряющего ощущения духоты: застланное бледно-серыми тучами небо, казалось, давило на город, накрыв его плотным влажным одеялом. Ладони девушки, скользя по ее мокрому телу, непроизвольно задержались на грудной клетке, там, куда пришелся удар могучей лапищи Рыжеволосого, играючи сломавшей ей пару ребер. Пустяковая травма для «Панацеи», способной «залатать» куда более серьезные и опасные для жизни раны – все, кроме душевных, оставляющих самые страшные шрамы…

Пытаясь отвлечься от нахлынувших мыслей о погибшей подруге, Дафна заставила себя вспомнить мерцающие золотом глаза незнакомца, так вовремя подоспевшего ей на помощь там, в парке. Трис. Его звали Трис. Красивое лицо с более правильными и тонкими, чем у большинства полукровок, чертами, открытое и располагающее к себе. Кожа, почти не тронутая порослью шерсти. Да, человеческое в нем явно преобладало над дейнарским… Вряд ли гибридом был кто-то из его родителей – скорее, дед или прадед. Ну, или прабабка.

Загадочная троица – жуткий верзила-полукровка с огненной шевелюрой, еще один гибрид, спасший ей жизнь и поспешивший тотчас скрыться в парке, и его невидимая спутница – судя по голосу, молодая девушка… Все – в одном и том же месте в один и тот же час. И ничего, что бы могло навести на след кого-то из них…

Пребывая в плену сумрачных мыслей, Дафна совершенно машинально помылась, почистила зубы, высушила феном и кое-как уложила непослушные волосы. Наполнив миску Фьюри сухим кормом и быстро расправившись со своим завтраком – чашкой крепкого кофе и парой бутербродов с сыром – она надела строгое платье-футляр темно-синего цвета, которое ей не особенно нравилось, но подходило для церемонии прощания с телом Найи в крематории, куда Дафне предстояло отправиться после работы.

Она на мгновение застыла перед зеркалом, вспоминая, во что была одета на церемонии кремации останков Адриана год назад. Память выдавала лишь разрозненные, смутные картинки, похожие на обрывки полузабытых снов: скорбные лица родных и знакомых, белый траурный шелк на теле ее мертвого мужа, жадные языки пламени в квадратной пасти кремационной печи, взметнувшиеся навстречу уже закрытому гробу… И отражение ее, Дафны, бледного, как у призрака, лица в стеклянной стене, отгораживающей зал кремации от комнаты для родственников…

Все остальное тонуло в беспросветной черноте, окутавшей ее сознание – и ее жизнь – на долгие месяцы после этого дня.

Резко тряхнув головой, чтобы прогнать назойливые образы, Дафна вновь направилась к шкафу, в котором отыскала запасной дождевик цвета электрик (прежний, весь в грязи и песке, остался где-то в больнице вместе с пришедшим в полную негодность платьем) и черные туфли-лодочки, надетые ею от силы раза два: обычно она предпочитала более удобную обувь вроде ботинок или кедов. Взяла вместо привычного рюкзака небольшую сумочку с длинным ремнем, перекинула его через грудь. Фьюри, услышав, что хозяйка вышла в прихожую, припустил за ней трусцой, забавно переваливаясь с бока на бок, и Дафна, прежде чем покинуть квартиру, подхватила питомца на руки.

– Будь хорошим мальчиком и не проказничай, – напутствовала она хвайка, уставившегося на нее невероятно осмысленным взглядом своих блестящих, как агатовые бусинки, глаз. – Я постараюсь сегодня не задерживаться.

Фьюри стоял на полу неподвижным меховым столбиком, пока она закрывала за собой дверь, и Дафна вновь ощутила легкий укол совести: должно быть, бедному животному было грустно просиживать целыми днями одному в пустой квартире… Крысы ведь – даже лесные – существа невероятно социальные, как и люди, и нуждаются в постоянном общении если не с себе подобными, то хотя бы с другим живым существом.