Нас определили в разные пары, наверное, чтоб не болтали, потому что мой новый напарник, которого звали Ким Сон, за всю смену произнес только пару слов, типа:

– Смотри в оба, – и уставился в стену зарослей, пытаясь там что-то разглядеть, наверное, считая, что я должен последовать его примеру.

Да, с такими зверобоями нас здесь точно зверьё сожрет.

Я его примеру следовать не стал, просто расфокусировал взгляд и медленно стал осматривать периметр.

Слава Ушедшим, и этот день прошел без нападений. Периодически в чаще что-то мелькало, но к нам не лезло.

Ночью опять болела голова, утихомиривали лунатика, а в остальном все прошло спокойно.

Так и потянулись дни один за другим. Я поочередно то валил лес, то заступал в охрану, втягиваясь в новую работу.

17

На шестнадцатый день пребывания в поселке подошла наша очередь нести ночное дежурство. Заступили на пост с Золом. В нашу задачу, помимо контроля за спящими товарищами, входила необходимость приглядывать и друг за другом. У меня ещё был шанс какое-то время удержать Зола и поднять шум, Реда бы Зол смел за секунду.

Нам пояснили, что если ночью кто-то поднялся и направился не в туалет, тогда это наш клиент.

Само дежурство сильно повышенного внимания не требовало, главное было не спать и не давать этого делать напарнику, вот мы и рубились с Золом в местный аналог карт.

В третьем часу ночи один из сидельцев зашевелился на нарах, мы насторожились и отложили карты. Через некоторое время он поднялся и быстро пошёл к входной двери.

Мы медлить не стали и приняли клиента, Зол его быстро заломал, а я скрутил веревкой ему руки и ноги. Воткнули в рот кляп, чтобы остальной братве спать не мешал, и закинули обратно на нары.

Порядок действий, уже не однократно наблюдавшийся нами по ночам, инструкций и объяснений не требовал. А насчет этого доходяги и еще парочки других сидельцев нас особо предупредили, они чаще других гуляли по ночам.

Это были морально сломленные люди, на Земле таких называли чуханами, здесь их окрестили доходягами. Все-таки это была не зона, где каждый был сам за себя, и народ кучковался небольшими группами. Здесь сила была в единстве всего нашего сообщества, и приходилось тянуть даже слабые звенья.

Народ в бараке был не однороден, Кай и еще пяток человек раньше тоже были пиратами, они и держали здесь мазу, остальные до посадки занимались кто чем.

Были и бандюганы с планет, и мошенники со взяточниками, Кай говорил, что последнее время стали присылать разный сброд, который быстро ломался или, наоборот, начинал качать свои права и пытаться завести новые порядки. Таким быстро обламывали рога и ставили на место, костяк барака здесь находился уже не первый год, правила выживания менять никому не позволял, они были написаны кровью.

Когда бедолага утихомирился, я почувствовал, как у меня заломило виски, боль нарастала постепенно и в этот раз долго не отпускала. До этого я грешил на перепады давления, но тут у меня стала закрадываться мысль, что причина в другом. Когда пошел к аптечке за лекарством, меня окликнул Кай, видимо, его разбудила возня с доходягой.

– У тебя все в порядке? – спросил он.

– Да вот, голова разболелась не по-детски, думаю колесо съесть.

– И давно у тебя так? – опять спросил он, пристально разглядывая меня.

– Да практически каждую ночь, раньше быстрее отпускало, а сейчас что-то не проходит.

Пока с ним разговаривал, боль отступила. Я хмыкнул и повернулся уходить, тут Кай опять спросил:

– Что, отпустило?

– Ага, ты спи, у нас все нормально, справляемся.

Тот, наоборот, уселся на кровати и тормознул меня.

– Погодь, погодь, давай присаживайся и рассказывай, ты что, псион?

Про псионов я, конечно, знал из изученных баз, но у меня никаких симптомов, присущих им, никогда не проявлялось, а медоборудование на наших кораблях не позволяло это проверить. Нужны были аграфские или сплотовские диагносты, а такие во фронтире днем с огнем не сыщешь.

– Да нет вроде, – ответил я.

– Скорее всего, ты все-таки слабенький псион, раз так реагируешь на призывы змия. Просто замечательно, что ты к нам попал.

Я, конечно, ничего замечательного в этом не видел, но возражать не стал.

– Ты у нас теперь будешь «звоночком», – оживленно заговорил он. – Был у нас до этого один, да не уберегли, неопытными тогда еще были, но за тобой мы теперь присмотрим.

Я даже не знал, как реагировать, радоваться или огорчаться такому вниманию, пока мне была не ясна функция этого самого «звоночка». Да и ассоциации с земными понятиями были нехорошие.

– Кай, что за «звоночек»? И что ему нужно делать?

– Да ничего особенного, будешь продолжать трудиться, как и раньше, только если у тебя опять заломит голову, сразу оповещай народ.

– Какой смысл?

– Когда у тебя начинает болеть голова, скорее всего, это твой мозг так реагирует на постороннее ментальное вмешательство, повышается давление и ускоряется метаболизм, сопротивляясь внешнему воздействию. Мурзы перед атакой всегда ментально сканируют местность, и ты можешь это почувствовать. Да и со змием тоже предупредишь дежурных, что он начал охоту.

Слушая его, припомнил мою реакцию на гипнообучение, там тоже док говорил про возможную защиту от ментовмешательства.

Тут он широко зевнул и махнул рукой:

– Ладно, иди, дежурь, надо хоть немного поспать.

Я, еще не уверенный в предположениях пахана по поводу моей уникальности, направился на пост к Золу, тот с любопытством поглядывал на нас и, наверно, ломал голову, чего мы посреди ночи говорильню устроили.

Когда он меня спросил, чего мы там базарили, я ему пересказал содержание разговора и поделился своими сомнениями. Зол задумался, чеша свою репу, и выдал умную мысль:

– Так это же круто, мы теперь точно здесь не сдохнем. Ты главное мне первому кричи, если я на вышке буду, я этим зверюгам быстро мозги повышибаю.

Заверив Зола, что непременно ему первому буду сообщать, если что почувствую, мы продолжили играть в карты, уже не возвращаясь к этой теме.

Дальнейшее дежурство прошло спокойно, и поутру мы завалились спать (дежурным давали поспать до обеда).

На следующий день выловил того доходягу, которого мы пеленали, и начал его расспрашивать, что он видит во сне, когда лунатит?

– Понимаешь, мне практически каждую ночь снится мать. Она стоит у ворот нашей зоны и зовет меня. Плачет, кричит, что ей страшно, и просит прийти ей на помощь. Я рвусь к ней, но мне не дают, хватая и связывая меня, когда морок спадает, я понимаю, что это был сон, но душа потом болит целый день, мне кажется, что у неё без меня там все плохо, а я здесь и никак не могу ей помочь.