– Да. Просто испугался. – Он пожал плечами. – Забавно, потому что в прошлом году он был без ума от фейерверка.

Она кивнула.

– Вот тебе и взросление. То они любят Санту, а на следующий год вопят как резаные, стоит тебе на десять футов к нему подойти. – Она драматично закатила глаза. – Дети.

– Они у тебя красивые. – Он указал на девочек Дженси.

Глянув на дочерей, Дженси гордо улыбнулась.

– Спасибо.

– Наверное, я не это себе представлял, когда воображал тебя взрослой, – сказал он.

Она прищурилась, подталкивая дочерей в сторону детей Ланса.

– Что ты имеешь в виду?

Ну вот, он сам загнал себя в угол.

– Ну, ты ведь вечно говорила про сверхуспешную жизнь, и, наверное, я считал, что ты имеешь в виду крутую карьеру. Ну, знаешь, что-то из Секса в большом городе.

Она со смехом покачала головой.

– Я, вероятно, тоже так думала, но… потом я встретила своего мужа, и он хотел той жизни, которую мы построили, и я… не потрудилась усомниться. – Она помолчала. – Я о многом не задавала вопросов. – Последняя фраза была обращена скорее к себе самой, чем к нему.

– А где он сейчас? – спросил он вслух о том, что они с Брайт обсуждали после ухода Дженси в тот вечер, когда она пришла на ужин.

Дженси все еще носила обручальное кольцо, поэтому они сочли, что она не разведена, и все же она приехала одна и как будто никуда не собиралась. Брайт сказала ему, что она даже наводила справки о школах.

Может, дело было в пиве, которое, как он видел, она потягивала на протяжении фейерверка. Может, дело было в том, что (как он надеялся) она ему доверяла. Может, в том, что поблизости не было никого из местных любопытных клуш. Какова бы ни была причина, Дженси, не колеблясь, ответила на его вопрос.

– В тюрьме, – произнесла она почти игриво, но он уловил в ее голосе дрожь. – В федеральной тюрьме, если быть точной. – Она подняла брови. – По крайней мере, на ближайшие десять лет.

Его глаза расширились от этой новости.

– И что же он сделал? – На ум приходили страшные, серьезные вещи: убийство, изнасилование, ограбление банка.

– Мошенничество с использованием электронных средств коммуникации, почтовое мошенничество, отмывание денег и подкуп городских чиновников. – Она перечисляла проступки мужа так, словно это пустяки, но ее глаза выдавали реальные чувства. – Оказалось, он не был тем принцем, за которого я его принимала.

– Но ты все еще замужем? – Он указал на ее кольцо.

Дженси смущенно покрутила кольцо, опустив глаза.

– Официально не разведена. Еще нет. И, пока я здесь, я его ношу, вроде как ради девочек. И ради себя самой, наверное. Старые привычки и все такое. – Она снова подняла на него глаза. – С такой мыслью надо свыкнуться.

– И? Ты свыклась?

Она покачала головой.

– По-настоящему – нет. Все еще не вполне уверена, что делать дальше. Нужно заново переосмыслить собственную жизнь, создать новую жизнь для девочек. Я вернулась сюда потому, что я…

Дженси оглянулась на бассейн, и он спросил себя, а вдруг ее тоже одолели воспоминания. Сделав глубокий вдох, она повернулась к нему:

– Я бы сказала, что вернулась сюда, потому что мне больше некуда было пойти. Но больше я так не думаю.

– А что ты теперь думаешь? – подстегнул он.

– Думаю, мне нужно было вернуться домой.

Он кивнул, сглотнул, думая о том, почему и как она уехала и почему он не смог ее защитить. Он все еще видел перед собой одно из тех проклятых сердечек – то, которое трепыхалось на ветру под дворниками его машины. Толпа вокруг бассейна поредела. Девочки Дженси гонялись за детьми Ланса вокруг бассейна, и никто их не останавливал. Он видел, что Ланс ждет ее в сторонке, переминается с ноги на ногу, пытаясь быть вежливым. Ивретту еще предстояло собрать свои вещи, совершить несколько ходок к машине, вернуться домой к жене и сыну.

– Я рад, что ты это сделала, – сказал он.

Потянувшись, она схватила его руку и слегка сжала, прежде чем отпустить.

– Я тоже.

Она ушла, помахав ему на прощанье. Он не посмотрел ей вслед.

Она наблюдала за уходившим Ивреттом. Он слабо улыбнулся ей, проходя мимо, затем потопал за заграждение вокруг территории бассейна – к парковке. Ланс откашлялся, и она повернулась к нему.

– Тут какая-то история? – спросил он, кивком указывая на удаляющуюся спину Ивретта.

Дженси удивленно подняла брови.

– Можно и так сказать. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал игриво и легко. Насколько ей помнилось, это и называется флирт.

Он покачал головой.

– Моя интуиция подсказывает, что ты женщина с большим количеством историй.

Кивнув, она одарила его умудренным взглядом.

– Опять же: можно и так сказать.

Он посмотрел на ее обручальное кольцо, но промолчал. Рано или поздно надо будет его снять. И поскорей. Прежде она говорила себе, что, как только адвокат пришлет готовые документы, это станет для нее сигналом: время пришло. Что все раз и навсегда, по-настоящему кончено.

– Лучше бы уложить их спать, – сказала она, указывая на девочек, которые убежали за заграждение и качались на качелях на соседней детской площадке с детьми Ланса. Она слышала, как их смех звенит в ночном воздухе. Кроме спасателей и нескольких подростков, у бассейна больше никого не осталось.

Ланс запустил обе руки в волосы, и, когда он их поднял, она заметила, как напряглись мышцы, ощутила их явную силу. Она поймала себя на мысли, что ей хочется почувствовать эти руки на своем теле, и задумалась: интересно, это просто нормальная реакция женщины, уже несколько месяцев не имевшей физического контакта с мужчиной, или ее действительно тянет к нему?

– Ага, – согласился он, – и моих, наверное, тоже. – Подхватив стоявшую на шезлонге сумку, он закинул ее на плечо. – Спасибо за сегодняшний день. Было весело.

Она кивнула. Действительно было весело. Они разговаривали, смеялись и дразнили друг друга. Он не мог поверить, что она никогда не смотрела Монти Пайтон и Священный Грааль, и пытался привести уйму очевидно уморительных афоризмов из фильма. Но смеялась-то она, слушая, как он пытается говорить с британским акцентом. Они болтали с соседями, познакомились с новыми людьми, поели с ее родителями. Он долго разговаривал с ее отцом. Мать, к ее чести, не задавала никаких вопросов, хотя Дженси подозревала, что ей было любопытно. Большую часть дня их дети играли вместе, а когда начался фейерверк, плюхнулись на стулья рядом с ними. Они сами собой сложились в небольшую группу: он – со своими детьми и она – со своими, но при этом все вместе, и, когда они глядели в ночное небо, их подбородки были задраны под одним и тем же углом. Она смотрела, как в небе взрываются сполохи красок, как они расширяются в темноте, не в силах удержаться от воспоминаний о том, когда в последний раз видела фейерверк.