Успех столь очевиден, что Кикко-старший (Кикколао, как он теперь с гордостью именует себя) назначает Эллу постоянное жалованье, и хоть оно крохотное по сравнению с нынешними доходами мастерской, но у Элла впервые появляются свободные деньги.

Однако не это главное. На него обращает внимание один из давних заказчиков Кикко – гаун Фаранг. Это весьма влиятельный человек, занимающий должность директора столичной библиотеки. И если раньше, при старом тханге, в среде дворцовых чиновников он был никто, то теперь, в правление Селемага, гаун Фаранг становится заметной фигурой. Океания переживает период расцвета. Доходы государства растут, а вместе с ними растут и политические амбиции. Только что тханг Селемаг присоединил к империи последнее независимое княжество Тиану-ноа и теперь, когда объединение «тысячи островов» завершено, он обращает взор в сторону безбрежного океана. Он жаждет расширить пределы своих владений за горизонт. Его волнуют слухи о Восточной земле, где живут люди с песьими головами, слухи о большом Южном острове, зеленом и благодатном, могущим стать поставщиком зерна, слухи о громадном Северном материке, полном неисчислимых богатств. Строятся большие палубные каноэ, способные выдержать самый тяжелый шторм, совершенствуются инструменты для ориентации по звездному небу. Особое значение тханг Селемаг придает древним картам, хранящимся в библиотеке, и потому Фаранг, получивший к своему имени почетную приставку «гаун», теперь часто вызывается во дворец для личной беседы. На него возложено важнейшее поручение: собрать все мифы, легенды, сказания, накопленные за тысячу лет, в единый том сведений об Океане.

Гаун Фаранг захлебывается морем бумаг. Он пропитался пылью веков, которая ощутима в его сухом остром кашле. Он с радостью принимает помощь молодого ученика, к тому же обладающего уже глубокими знаниями. Одного слова гауна Фаранга достаточно, чтобы Эллу Карао досрочно выдали свидетельство об окончании школы и зачислили в библиотеку на специально образованную должность хранителя. Они словно созданы, чтобы работать вместе. Гаун Фаранг готов часами рассказывать о мифических землях – так, будто он сам там побывал, а Элл, в свою очередь, мгновенно запоминая каждый рассказ, готов сутками напролет рыться в рукописных завалах, находя подтверждающие эти рассказы факты и сопоставляя их между собой.

Здесь, в тиши библиотечных хранилищ, Элл Карао впервые слышит миф о Москве, городе на далеком Севере. Убедившись в преданности и серьезности ученика, гаун Фаранг однажды, понизив голос, сообщает ему, что «Священные изречения» Великого Тангулага, по-видимому, не совсем точны. Считается, что Океания была первой землей, всплывшей из водных глубин, но рукописи, собранные здесь, свидетельствуют, что существовали древние могущественные цивилизации, о которых мы практически ничего не знаем. Мы также не знаем, почему они исчезли во тьме веков. Еще сто лет назад гаун Симогг высказал интересную мысль, что раньше климат на Земле был значительно холоднее и большую часть ее покрывало некое вещество под названием «лед». Возможно также, что лед, как считал гаун Симогг, – это особый минерал, в который превращается вода при очень низких температурах. А затем по каким-то причинам произошло всеобщее потепление, лед растаял, и древние государства просто ушли под воду. Возможно там, – гаун Фаранг тычет пальцем куда-то вниз, – скрыты величайшие тайны, которые нам предстоит разгадать. Однако пока это только гипотеза.

С другой стороны, говорит гаун Фаранг, работа в библиотеке убедила его, что мифы более правдивы, чем нам представляется. Может быть, действительно когда-то существовали и Фарансия, и Гарамания, и Латалия, и обширная Росса, которую некоторые географы отождествляют с Москвой. Может быть, даже существует легендарный континент Ом Мерикка, лежащий поперек океана, как чудовищное бревно. А может быть, – гаун Фаранг вновь переходит на шепот, – сама Земля вовсе не плоская, как вслед за «Голосом Бога» утверждают жрецы, она скорее яйцо, висящее в пустоте, и если плыть непрерывно на запад или, что то же самое, на восток, – вернешься в Океанию с другой стороны.

В таких беседах проходит у них более года. Наконец Элл решается и после нескольких туманных намеков приносит тетрадь, найденную когда-то в пещере. Это, конечно, поступок рискованный. Любой чиновник тут же задал бы опасный вопрос: почему такая находка была скрыта им от властей? Но, к счастью, гаун Фаранг не чиновник, он подобных вопросов не задает. Он просто хватается за голову, таращит глаза, утирает лицо красной профессорской шапочкой с кисточкой на конце. Он поражен до глубины души. Значит, древние люди тоже умели делать бумагу, причем более высокого качества, чем в Океании: мы начали ее изготавливать лишь полвека назад. Но еще больше его поражает то, что впервые он видит подлинный документ. Это уже не побасенки моряков, кое-как записанные с третьих-четвертых слов. Гаун Фаранг знает древний ангильский язык, расшифрованный в свое время гауном Зарамангом, и теперь мучительно, перекашивая лицо, разбирает мелкие буквы. Он потрясен: значит, Паризий, Москова и Белиград действительно существовали. Значит, миф о северных странах имеет под собой основание. Правда, ныне эти легендарные страны скорее всего лежат под водой. Моряки, которых штормом заносило в эти широты, не видели там ничего, кроме водных пространств. А вот Москова-Москва вполне могла сохраниться. Она была расположена по самому центру Северного континента. И, быть может, мы уже в ближайшее время воочию увидим ее.

Он сообщает Эллу Карао тайну, известную лишь в высших правительственных кругах. Тханг Селемаг решил отправить экспедицию на поиск новых земель. Уже заложен корабль, способный нести пятьдесят человек, уже разрабатывается навигация предполагаемого маршрута. Эта карта, несомненно, может на многое повлиять. Отплытие экспедиции назначено через весну. Как жаль, что я слишком стар, чтобы принять в ней участие! Как жаль, что не дано человеку сбросить груз лет! Увидеть, что скрывает собой горизонт! Ступить на берег неведомого материка!

От волнения у него дрожит голос. Он вытирает слезы, внезапно хлынувшие из глаз.

Красная профессорская шапочка валяется на полу.

– Ах, если бы я был молодым!..

Ранним утром первого числа месяца орабора из Королевской гавани выходит корабль, украшенный множеством флагов. Отплытие его отмечается большим торжеством. Верховный жрец в струях разноцветных дымов выпевает молитву, призывая на корабль милость небес. Три десятка обнаженных ракхани, звеня браслетами, исполняют священный танец во славу Великого Тангулага. Сам тханг Селемаг поднимает в приветствии государственный жезл. Воины, выстроенные вдоль набережной, грохочут мечами в щиты. Тысячи людей, собравшихся на церемонию, кричат «бао-бао» – древнее благословение странствующим. На мостике корабля вместе с капитаном и офицерами, которые, согласно уставу, мерно бьют себя кулаками в грудь, стоит Элл Карао, как он скажет потом, «с глазами, полными слез» и видит отплывающую назад пристань, крыши в чешуе глиняных черепиц, размахивающую цветочными венками толпу, а над всем этим – каменный величественный купол дворца и плоскую, чадящую жертвенными кострами вершину священного зиккурата.

Он не испытывает в эти минуты, как опять-таки напишет в своем дневнике, «ничего, кроме чувства колоссального облегчения». Позади два года неимоверных трудов: постройка корабля, самого большого в истории Океании, освоение навыков морского дела (без этого нечего было и думать оказаться в составе команды), кропотливая работа в библиотеке: составление схем ветров, меняющихся от сезона к сезону, вычерпывание из легенд и мифов крупиц сведений о Северном континенте. Он уже не прежний школьник-провинциал. Особым распоряжением императора он возведен в именной ранг лао. По социальному положению он равен помощнику капитана: офицеры, пусть неохотно, но обязаны отдавать ему честь. Хотя в действительности его экспедиционный статус неясен. С одной стороны, он как бы представитель тханга на корабле и потому у него есть формальная власть. С другой стороны, абсолютный диктатор на корабле – капитан, а каста морских офицеров не очень любит разного рода дворцовых выскочек.