не остается иного, как следовать по нему. И если Эмми – ваша судьба, то вы непременно будете вместе. Ждите и не отчаивайтесь. Как говорится, «Ничто не кончено, пока поет толстуха»[7].

Эмми

Эмми не имела обыкновения гулять по выходным с малознакомыми людьми. На сегодняшнюю прогулку она согласилась лишь потому, что давно восхищалась Айоной и хотела познакомиться с нею поближе.

За этой женщиной Эмми наблюдала почти год – с тех пор, как стала ездить из Темз-Диттона на лондонский вокзал Ватерлоо. Айону она сразу же заметила и выделила среди толпы пассажиров. Да и могло ли быть иначе? Эмми взяла Айону за образец для подражания: так она будет выглядеть, когда достигнет почтенного возраста. В этой женщине чувствовалась яркая индивидуальность; она, пожалуй, была даже экстравагантна и совершенно не заботилась о том, что думают о ней окружающие.

Глядя на Айону, Эмми невольно вспоминала строчку из стихотворения, которое когда-то учила в школе: «Вот стану старухой, куплю себе красный берет…»[8]

Эмми всегда старалась сесть поближе к Айоне и украдкой поглядывала на нее, прикрываясь книгой. Интересно, кем была эта дама в прошлом? Наверное, прима-балериной. На это намекала ее манера держаться. Гениальное дитя балета. Весь мир простирался у ног красавицы, пока однажды ее партнер – русский танцовщик – не поднял девушку с излишней порывистостью и не уронил, в результате чего бедняжка повредила позвоночник. И тогда в двадцать три года ей пришлось оставить сцену. А может, она была знаменитой виолончелисткой, но перестала выступать с тех пор, как итальянский дирижер разбил ей сердце, сбежав со второй кларнетисткой?

Благодаря Пирсу, точнее, благодаря виноградине, застрявшей у него в горле, Эмми узнала имя, фамилию и род занятий Айоны и, встретившись как-то с Физз, рассказала той о происшествии в вагоне.

– Да это же Айона-Яхта! – воскликнула Физз. – Ты встретилась с живой легендой! Она была инфлюенсером раньше, чем придумали этот термин. Моя мама была на ней буквально помешана. Помню, в детстве мама каждый выходной читала мне ее колонки. Значит, теперь Айона – журнальный психотерапевт? Какое потрясающее ретро! Я уже не помню, когда брала в руки бумажный журнал. Обязательно сегодня же куплю и посмотрю, о чем она пишет. Как он называется?

– «Современная женщина».

– Хм. Ну и названьице. Жуть! – поморщилась Физз. – Я и представить не могла, что Айона до сих пор жива, не говоря уж о том, что она ездит в обычном пригородном поезде. Подумать только. А мне почему-то казалось, будто она погибла в какой-нибудь ужасной, но невероятно гламурной катастрофе. Как Айседора Дункан.

Погуглив, Эмми узнала про Айседору Дункан. Та была танцовщицей и погибла в возрасте пятидесяти лет на юге Франции, управляя открытым автомобилем. Причиной гибели стал обмотанный вокруг шеи длинный шелковый шарф, попавший в спицы колеса. Физз была совершенно права: Айона, случись ей умереть, могла уйти из мира только необычным образом. С другой стороны, вполне возможно, что Айона была бессмертной. Подобно доктору Кто из популярного фантастического сериала, она бы возродилась и вернулась в наш мир в теле Скарлетт Йоханссон.

Физз упросила Эмми познакомить ее с Айоной. Айона и здесь была права: когда все правильно выстроено, нужные события происходят сами собой. Все оказалось проще, чем представлялось Эмми. И теперь, думая, что вскоре Айона и Физз наверняка подружатся, Эмми испытывала какое-то иррациональное чувство ревности.

– Чудо мое, угадай, что я сделал? – спросил Тоби. Его голос сопровождался потрескиваниями в динамике телефона. – Я приготовил на ланч то, что ты любишь. Ростбиф с гарниром. И даже йоркширский пудинг.

– Но, Тоби, я же тебе говорила: ешь без меня, – ответила Эмми, следя, чтобы ее раздражение не прорвалось наружу. – Если помнишь, я сейчас нахожусь в Хэмптон-Корте.

– Ну какой же я глупец! – воскликнул Тоби.

Сейчас он наверняка стучал себе кулаком по лбу, что делал всякий раз, забывая о чем-то важном.

– Я здесь всего лишь час. Мы нагулялись по лабиринту, но я хочу еще побродить по дворцу с Санджеем. Ты не возражаешь? – спросила Эмми и вдруг поймала себя на том, как ей приятно завязать новую дружбу.

Большинство прежних друзей и подруг Эмми отпали сами собой, когда она стала жить вместе с Тоби. Наверное, так и должно быть, если вступаешь в серьезные отношения. И потом, переехав в Темз-Диттон, находившийся на расстоянии от Лондона, она и физически отдалилась от своей бывшей компании. Тоби хотел обосноваться за городом и купить дом с расчетом на будущую семью. Однако Эмми частенько чувствовала себя в изоляции.

Сейчас у нее было гораздо более просторное жилье, чем в Далстоне. Там она снимала маленькую квартирку, причем не одна. Но, как ни парадоксально, пригород временами казался ей удушливым, замкнутым пространством. Она скучала по своим квартирным соседкам и кругу друзей, с которыми виделась в пабе и до которых можно было легко дойти пешком.

– С Санджеем? – переспросил Тоби. – Ты же вроде собиралась встретиться с какой-то шестидесятилетней женщиной.

– Я с ней и встретилась. Ее зовут Айона. Но она пригласила на прогулку еще и Санджея. Это наш общий знакомый. Он медбрат, который спас в вагоне пассажира.

– О, как круто, – сказал Тоби.

Эмми показалось, что он немного ревнует. Мужское эго – оно такое хрупкое. Тоби не сомневался, что каждый мужчина мечтает переспать с нею. Наверное, это должно было польстить ее самолюбию?

Эмми оглянулась на Санджея и Айону. Они увлеченно беседовали, почти касаясь головами друг друга. Хорошо, что Тоби не угораздило сделать видеозвонок. Он бы еще сильнее приревновал ее, увидев, насколько Санджей симпатичный. Если бы какому-нибудь режиссеру, надумавшему снимать сериал из жизни врачей, вдруг потребовался актер на роль медбрата: умного, доброго, такого, в которого тайком влюблены все пациентки, – то лучше Санджея кандидатуры просто не найти. У него была великолепная грива густых черных волос; правда, длинноватых, отчего парень постоянно тряс головой, чтобы волосы не лезли в глаза. А эти карие глаза удивительного оттенка (ей такие никогда прежде не встречались), окруженные потрясающими ресницами. Сама Эмми, помнится, приобрела дорогущую тушь и потратила немало времени, пытаясь создать нечто подобное.

Девушка не сомневалась: у себя в больнице Санджей отлично справляется со своей работой. Такой выдержанный в экстремальных ситуациях и умеющий по-настоящему сопереживать. С ним можно спокойно обсуждать тревожные симптомы в организме… если только не влюбляться в него. Но влюбляться в Санджея она не собиралась.

– Все в порядке, Эмми, – нарочито бодрым тоном продолжал Тоби. – Развлекайся с друзьями, а обо мне не беспокойся. Это