на мой Знак проходчика, его глаза стали похожи на ромбики, он открыл рот в удивлении, а затем резко вскочил на ноги, опрокидывая стул, на котором сидел, и склонился в глубоком поклоне.

— Шериф Книги… — Громко прошептал он.

Как только он это произнёс, остальные проходчики тоже обратили внимание на мой необычных цеховой Знак и, снова вскочив с мест, поклонились в пояс и замерли в почтительном молчании.

— Не надо этого, — поморщился я. — Садитесь и не обращайте внимания на мой Знак, я не при исполнении.

— Впервые вижу… — Не сводя глаз с моей груди, прошептала молодая девушка-проходчица, которая представилась как Рибата, за свои слова тут же получила увесистую затрещину от Гулье и пристыженно замолчала.

— Поведайте, есть ли у вас в округе подземелья Булата. — Чтобы замять неловкость, поспешно перевожу разговор на профессиональную тему.

Оказалось, что такие подземелья здесь есть. Целых два. Но, по словам проходчиков, их зачистили совсем недавно, и если захочу их пройти, то мне придётся ждать минимум пять дней. Что меня никак не устраивало. Не касаясь темы заброшенных руин, узнал всё, что хотел, и уже собирался встать из-за стола и попрощаться, как местный шериф, воин-маг Стали, который назвался Ганрихом из Кротовки, внезапно поднялся и с коротким поклоном обратился ко мне:

— Уважаемый Рэйвен, не поможете мне рассудить спор?

— Мои извинения, Ганрих, но я шериф народа сортудо, и разрешение споров без участия представителей моего народа вне моей компетенции.

— И тем не менее, вы шериф Книги, а спор возник внутри группы проходчиков. — Он обвёл взмахом руки сидящих за столом.

— Только если моё вмешательство будет принято всеми сторонами. — Озвучил я своё условие.

— Мы согласны! — Тут же, видимо, за всех ответил Гулье.

От меня не укрылось, что один из проходчиков, хотя и согласно кивнул, но при этом побледнел, словно мел.

Как оказалось, спор был давний. И это ещё мягко сказано. Он длился уже чуть ли не три года, и раз в месяц происходило его обострение. Тогда проходчики вызвали шерифа. Но за все три года спорной ситуации Ганрих так и не нашёл решения. И местного шерифа явно очень нервировала эта ситуация. Суть была в следующем. Один из проходчиков был замечен в том, что во время прохождения данжей потребляет избыточное количество зелий. А Рибата обвинила его даже в том, что он специально перед зачисткой разбавляет свои зелья. Согласно Уложению Цеха, все выпитые зелья потом компенсировались из общего котла добычи, и в этом, видимо, была загвоздка. А также в том, что за руку никто “нарушителя” не поймал, и все улики были косвенные. Причём настолько косвенные, что все эти годы, несмотря на все подозрения в излишней «хитрозадости», Тургана, а именно так звали подозреваемого, из команды не исключили. По сути, проблема была относительно плёвая. Ну сколько можно подобными хитростями выгадать, пару серебряных за рейд? Не думаю, что больше. Но не надо упускать из виду, что эта группа проходчиков чистит данжи Железа, и даже пара серебрушек для них, в отличие от той же команды Гронтора, хорошие деньги. Точнее не то чтобы большие деньги, но всё же заметные. Не думаю, что кто-то даже на Бронзе или тем более Стали стал бы так хитрить, но вот на Железе… Да, такое вполне возможно. Так как прямых доказательств нарушения не было, этот спор мог длиться вечно или до того момента, как хитреца реально поймают за руку. Так что не удивительно, что Ганрих так устал от этого дела и не нашёл решения.

По правде, стопроцентного решения не было и у меня. Но то, с каким почтением и даже некоторым трепетом местные смотрели на мой цеховой Знак с символом полураскрытого свитка, натолкнуло меня на одну мысль. Выслушал всё и не по одному разу, а также услышав комментарии по делу от Ганриха, поднялся из-за стола и демонстративно прочистил горло:

— Кхм-м-м-м. — И сделав пару шагов, навис над подозреваемым, — встань, Турган из Малороськи. — Уже немолодой, около тридцати лет, мужчина послушно поднялся со стула, и я положил свою ладонь ему на плечо. У меня не было доказательств его вины. Точнее были, но только в виде косвенных подозрений членов его группы. Поэтому единственное, к чему я мог обратиться для разрешения давнего спора, это к психологии, что я и сделал, — Посмотри мне в глаза. В глаза Шерифа Книги! И скажи, что ты невиновен!

На мгновение показалось, что он выдержит моё психологическое давление. Но только на мгновение. Не прошло и вдоха, как его плечи опустились, и он отвёл взгляд.

— Признаю. — Тихо прошептал он. — Признаю, что немного хитрил. — Он поднял глаза на сидящих за столом и затараторил, — Поймите, у меня семь детей, и Марна всё время болеет! Я за каждую медяшку рву жилы… — Сказал он уже тише.

Надавив на плечо Тургана, я усадил его обратно на стул. Многодетный отец ещё что-то говорил, но его уже никто не слышал, все взгляды и всё внимание было приковано ко мне.

— Шериф Рэйвен, — обратился ко мне Ганрих, — каков ваш вердикт?

— Согласно Уложению, — мой голос спокоен и безэмоционален, — и принимая во внимание тяжелое денежное положение обвиняемого, мой приговор… Пока Турган из Малороськи не выплатит свой долг, его доля от каждого похода в подземелье снижается на одну десятую. А если он и далее будет замечен в подтасовках, то возлагаю на волю шерифа Ганриха изменить этот приговор в сторону его отягчения.

На лицах пятерых проходчиков тут же расцвели улыбки, а вот Турган горько заплакал.

— Именем Закона. — Поднявшись на ноги, Ганрих с выдохом, полным облегчения, веско хлопнул по столу ладонью. — Как окружной шериф, я подтверждаю вердикт шерифа Книги!

Я же на секунду отвлёкся, чтобы оценить новое Достижение. “Справедливый суд” — это Достижение не делилось на ранги, но имело что-то вроде подразделов, и в первом из таких подразделов появилась Булатная запись “Разрешение дела Тургана из Малороськи”.

На этом я со всеми попрощался и пошёл к выходу. И провожала меня тишина и редкие всхлипывания человека, чью и так нелёгкую жизнь я только что сделал ещё сложнее.

Глава 5

Покинув постоялый двор, до первого поворота тракта шёл спокойным и размеренным шагом. И только когда дорога вильнула, и трактир скрылся из вида, я перешёл на уже привычный за последние сутки бег. Бежать сразу по выходу из корчмы было бы всё же неправильно, так как меня могли понять предвзято. Да и выглядело со стороны подобное некрасиво: