В Министерстве внутренних дел Латвии работал Карл Шнайдер. Я познакомился с ним, когда впервые подавал прошение для получения разрешения на выступление в Риге. По каким-то неведомым мне причинам выступать в Риге можно было только с разрешения министерства, причем всякий раз по приезде нужно было брать новое разрешение. Это была пустая формальность, но тем не менее ее следовало соблюдать. За все годы моих выступлений в Риге у меня никто ни разу не спросил этого разрешения. Карл оказывал мне услугу, ускоряя рассмотрение моего прошения. Будучи чистокровным немцем, он любил цыганские песни и частенько бывал в «А.Т.», когда я там выступал. Слушал мое пение и в других местах. А еще Карл обожал сливовую цуйку[56]. Обычно я привозил ему из Бухареста одну-две бутылки. Особой дружбы между нами никогда не было.

В июне 1936 года Карл неожиданно пригласил меня поужинать вместе. Я удивился, поскольку раньше между нами такого принято не было, но отнес это приглашение за счет моей возросшей известности. Решил, что Карлу лестно показаться на людях в моем обществе. Мне очень нравился летний ресторан в Малом Верманском парке, и я предложил Карлу поужинать там. Карл согласился. В назначенный час он появился в ресторане не один, а с мужчиной средних лет, которого представил как своего приятеля Отто Леманна, коммерсанта. Отто оказался веселым и общительным человеком. Начал с того, что отвесил мне парочку комплиментов, затем рассказал смешной анекдот, после анекдота начал пересказывать последние рижские сплетни… Я тоже что-то рассказал, и так, в оживленной беседе, мы провели время до десерта. Карл в нашей беседе участия почти не принимал, только поддакивал изредка. Когда подали кофе, Карл вдруг вспомнил о каком-то срочном деле (уверен, что то был предлог) и ушел. Мы с Отто к тому времени так сблизились, что прекрасно выпили кофе без Карла. Чувствовали мы себя не как только что познакомившиеся люди, а как давнишние приятели. Отто умел расположить к себе. После ужина он предложил мне прогуляться по парку. Я согласился.

По выходе из ресторана Отто сменил веселое выражение лица на серьезное и сказал, что у него есть ко мне деловое предложение. Я не удивился, потому что деловые предложения мне делали часто. Большей частью они касались открытия на паях какого-нибудь заведения — кафе или кабаре. Я такие предложения неизменно отклонял, поскольку мне хватало забот от одного-единственного ресторана. Некоторые предложения касались «выгодных» вложений в коммерческие операции. Их я тоже отклонял, всякий раз вспоминая строительную аферу Теодора Мейера. Но оказалось, что предложение Отто носит совершенно иной характер. «Вы — известный артист, — сказал он. — Вас все знают, вы много где бываете, встречаетесь с разными людьми. Вы общительны, и вам нетрудно будет собирать информацию, за которую вам хорошо бы платили». Я сначала подумал, что речь идет о коммерческой информации, ведь Карл представил мне Отто в качестве коммерсанта. Но оказалось, что речь идет о другой информации. «Коммерческая информация нас тоже интересует, — сказал Отто, — но не в первую очередь». Я попросил его разъяснить мне суть дела. Отто кивнул — да, лучше сразу все разъяснить — и сказал, что представляет в Риге службу информации при германском Генштабе. Сейчас уже я понимаю, что речь шла об абвере, гитлеровской военной разведке. Тогда же я такого слова не знал.

Я задумался, прикидывая, в какую форму мне следует облечь свой отказ. Разумеется, я не собирался становиться шпионом, тем более — гитлеровским. Но после того, как проведешь с человеком два часа в непринужденной дружеской беседе, трудно сказать ему сухое: «нет», развернуться и уйти. Во всяком случае, для меня трудно.

«Вы получите не только деньги, но и нечто гораздо большее, — сказал Отто, явно истолковав мое молчание как колебание. — Вы устроите свое будущее самым наилучшим образом. Мы не забываем наших друзей». Тогда я не придал значения этим словам и вспомнил их только после начала войны, когда румынские газеты начали взахлеб писать о том, что гитлеровский Neuordnung[57] будет распространен на весь мир. Отто предлагал мне теплое местечко в мире, который будет жить по фашистским порядкам.

— Отто, вы напрасно потратили на меня столько времени, поскольку я совершенно не гожусь для подобной работы, — сказал я. — Не гожусь и не испытываю к ней никакой склонности. Давайте будем считать, что вы мне ничего не предлагали.

— Это ваше окончательное решение? — спросил Отто.

— Да, окончательное, — ответил я.

— В таком случае я действительно ничего вам не предлагал, — сказал Отто.

Через несколько минут мы распрощались, и я больше никогда его не видел. Карл Шнайдер в 1937 году уехал в Германию. До этого мы виделись с ним несколько раз, случайно или по делу. Про Отто Леманна ни он, ни я не вспоминали.

После того как немцы заняли Судеты[58], стало ясно, что скоро будет война. Все понимали, что Судеты — это всего лишь первый шаг Гитлера. Война неминуема. Гадать было можно лишь о том, куда Гитлер нанесет первый удар — на Запад или на Восток.

В Румынии в это время Антонеску[59] с сообщниками готовил переворот, пользуясь отсутствием короля Кароля Второго, которому в столь напряженный момент вздумалось уехать за границу. Переворот не удался, Антонеску лишился министерской должности, но популярность его от этого не пострадала, а, напротив, возросла. Румыны ругали короля и говорили про Антонеску: «Вот это настоящий вождь!» В том, куда Румыния придет с таким вождем, сомнений не было — конечно же, в объятия Гитлера. Антонеску был румынской копией Гитлера, разве что гитлеровских усиков у него не было. Кароль Второй был англоманом, но мне кажется, что в то время он был единственным румыном, которому нравились англичане. Всем остальным немцы были ближе.