Еще с десяток секунд агонии – и все закончилось. «Михаил», полностью обессиленный, весь в холодной испарине, откинулся на спинку сиденья, тупо глядя в потолок салона. Измененная потрясенно молчала, не решаясь нарушить повисшую тишину.

– Что… – наконец с трудом вымолвил «Стрельцов». – Что он со мной сделал?

– Как мне сказал Посвященный, сделал вас живым. – Судя по глазам Ольги, она бы с радостью сейчас оказалась где-нибудь за пару тысяч километров отсюда. – Подпитка вам больше не нужна. Но… вы не сможете больше становиться нематериальным.

«Михаил» вздохнул – силы постепенно возвращались к нему, а остатки болевых ощущений уходили, растворялись в стремительно регенерирующем организме.

– И если я умру, то умру совсем, так? – с кривой усмешкой спросил он.

– Да, но… убить вас теперь будет очень непросто. Осколок в вашем теле позаботится об этом.

– А что еще?

– В смысле?

– О чем еще позаботится осколок в моем теле? Что еще он со мной сделает?

– Я не… – Губы Ольги чуть дрогнули, и сил завершить фразу она в себе не нашла.

– Понятно. – Усмешка «Стрельцова» наполнилась горечью. – Вам не сказали. Не посчитали нужным. Или даже… как раз решили, что и для вас, и для меня эта информация лишняя. Что ж, все логично.

Измененная молчала.

– Ладно. Уезжайте и передайте Посвященному, что задание будет выполнено, а потом…

Он качнул головой и вышел из машины, не завершив фразу, поскольку понимал: «потом» для него под большим вопросом.

* * *

Окрестности Таганайской Зоны

– Ну все, дальше Периметр, – произнес «Стрельцов», останавливаясь. – Ты правда хочешь этого, Глеб?

Мальчик поднял на него глаза, полные какой-то совсем не детской тоски:

– Ну… Зовущий ведь не успокоится, так?

– Это вряд ли, – вынужден был признать «Михаил».

Глеб решительно тряхнул головой.

– Тогда хочу. Хочу, чтобы он замолчал.

– Значит, осталась самая малость, – задумчиво произнес «Стрельцов», – прорваться в Зону через армейские заслоны. Обоих вас я на сверхскорости не протащу… Боюсь, Глеб просто не выдержит. Что твой пророческий дар, Степан? Показывает «окно» в патрулях, через которое мы могли бы проскочить?

– Як би не так! – хмуро отозвался Гецко. – Мий дар бастует. Як страхи всяки из майбутного показувати, так всегда будь ласка, а як що полезное…

Степан замолк, сообразив, что его понесло куда-то не туда и лучше бы не провоцировать Глеба и «Михаила» на уточняющие вопросы на тему «страхов из майбутного».

Но, к счастью, близость своей цели так взбудоражила мальчика, что он не обратил никакого внимания на его слова, а «Стрельцов» обратил, конечно, только сейчас развивать эту тему было не в его интересах. Все трое как следует экипировались для похода в Зону – на это ушло время ожидания и почти половина денег, имеющихся на карточке у Степана. Теперь только в путь.

– Тогда так, – заключил «Михаил». – Ловим одиночный патруль с транспортом, а потом будет твой выход, Глеб.

Мальчик сначала недоуменно воззрился на «дядю Мишу», а потом до него дошло, глаза вспыхнули, и на лице появилась робкая пока улыбка.

* * *

Патруль сержанта Лебедева завершал свое дежурство. Собственно, в этот вечер его отделение и не должно было патрулировать, но вышел приказ командования, который в частях, задействованных в оцеплении Таганайской Зоны, в шутку назвали «приказом о повышении революционной бдительности». По большому счету, основания для юмора у военных имелись: Зона уже несколько недель не доставляла серьезного беспокойства – мелкие группки истребителей и прыгунов, прорывающиеся изредка из мертвого Златоуста, не в счет. А тут поди ж ты! Ну, приказ есть приказ, конечно, но группы, выходящие на дополнительное патрулирование, командиры не всегда комплектовали полностью: для чего тащить полный состав на задание, которое для галочки? Опять же, лишние боевые всем платить…

Вот потому-то этим вечером Лебедев предоставил троим бойцам своего отделения внеочередные увольнительные, так что «кататься» на бэтээре, как шутили солдаты, с ним отправились всего пять человек из девяти. И патрулирование полностью подтвердило все ожидания Лебедева – чистая перестраховка: хоть бы одна сволочь с той стороны ворохнулась.

До конца маршрута оставалось еще пять километров, и все, можно до дома, до базы. Лебедев браво торчал из верхнего люка, орлиным взором окидывая пустынные окрестности, когда неожиданно услышал сзади мальчишеский голос:

– Дяденька, а дяденька, помогите, пожалуйста!

Лебедев скомандовал механику-водителю «стоп» и с удивлением повернулся к пацану, выскочившему из кустов, – лет семь-восемь, не больше, что он делает в таком месте?

– Дяденька, мой папа в патруле! – продолжал мальчишка таким голосом, что внутри у сержанта все сжалось. – Там, в городе. – Он махнул рукой в сторону мертвого Златоуста. – Пропал. – Парнишка шмыгнул носом, явно пытаясь сдержать слезы. – Мы вот с его друзьями за ним пошли. – При этих словах из кустов вышли двое крепких мужиков в камуфляже. – Отвезите нас на ту сторону, а? Пожа-а-алуйста! А дальше мы сами.

Много чего мог сказать на это мальцу сержант Лебедев. Например, то, что таким пацанятам в Зоне не место, да и рядом с Периметром вообще-то тоже; что никакие патрули на ту сторону последнее время не ходят, потому как Зона есть Зона, и ну ее на фиг, будь она хоть трижды спокойная, и какой там папа в мертвом Златоусте – большой вопрос; что патрульный БТР – ни разу не такси, и возить в Зону кого попало строго запрещено, а два хрена с бугра, сопровождающие мальчишку, совершенно не вызывают у Лебедева доверия… Мог бы, но не сказал. Потому что такой был у парнишки голос, что все слова и разумные доводы махом вылетели из головы сержанта. Зато ему как-то вдруг очень захотелось превратить «галочный» патруль в нечто особенное и сделать доброе дело. А что может быть добрее, чем помочь попавшему в беду мальчишке? И Лебедев решился.

– Забирайтесь внутрь, – махнул он рукой. – Места хватит, у меня нынче недокомплект, – и гаркнул вниз: – Открыть боковой люк! Принимай пополнение!

Мальчишка и его молчаливые сопровождающие быстро подбежали к бронемашине, и пацан первый шагнул с подножки внутрь.

– Здравствуйте, дяденьки! – сразу послышался оттуда его проникновенный голос. – Мы…

Но Лебедев уже не слушал – у него появилась цель, превратившая скучное формальное патрулирование в боевое задание, и он в лепешку расшибется, но выполнит его.

Неведомо где

– Черти полосатые, да тут долбаный лабиринт! – Сил у Дрона оставалось немного, так что даже злость и досада у него получались какими-то урезанными и приглушенными.