В маленьком круге света от трех фонарей Алина Хомчик обвела остатки своего отряда каким-то полумертвым взглядом, понимая, что ей нечего им сказать, нет у нее решения. Разбудить Эдуарда? Да, прекрасно! Как? Ватку с нашатырем к носу поднести? По щекам похлопать? Как, вашу налево?!

Когда же она наконец заговорила, жизни в ее голосе было не больше, чем в глазах:

– Думаю, Дрон прав. Если так будет продолжаться, долго мы против этой дряни не продержимся… Что у вас с ресурсами, Алекс?

Пиромант пожал плечами.

– Меня в постоянном и интенсивном режиме хватит минут на сорок. Кирилла, полагаю, поменьше, но на полчаса рассчитывать можно. Если чередоваться, час с копейками.

– Ясно, что с оружием? – Она посмотрела на сталкеров. – Светошумок у вас, я полагаю, нет?

Дрон хмыкнул и развел руками:

– Мы как-то с тенями воевать не рассчитывали.

– У меня одна есть, – подал голос Кирилл. – Прихватил на всякий случай.

– И у меня одна. Негусто, – резюмировала Хомчик. – Максимум – еще одну атаку отбить, и то в расчете на эффект неожиданности.

– Вы же понимаете, что все это – мертвому припарки, – осторожно произнес Шахматист. – Час мало что решает. Это всего лишь отсрочка. Стало быть, если не придумаем, как отсюда выбраться, мы покойники.

«Спасибо, капитан Очевидность! – раздраженно подумала Алина. – А то мы совсем тупые». Но раздувать конфликт не хотелось, поэтому она спросила только:

– Идеи есть?

Шахматист вздохнул.

– Я, как и Дрон, в такие аномалии не попадал и принципов их функционирования не знаю. Правда, ходили легенды, что сувайвор Катаев из такой однажды выбрался. Но рецептом, конечно, не поделился. Стало быть, у меня по нулям.

– Дока держит что-то, – глухо заговорил Дрон. – Не дает очнуться. Сначала-то он, наверное, от перенапряжения отключился, но рана… она не пустяковая, конечно, не в руку навылет, но и не такая, чтоб несколько часов без сознания. Тут на пси-уровне что-то. Может, эта долбаная Охотница до дока и здесь добралась, пытается не дать ему прийти в себя, чтобы, значит, через него и нас угробить. Не мытьем, так катаньем. Это все, конечно, в порядке бреда, я все же не научник, просто говорю, что в голову пришло.

– Может, и не бред, – задумчиво произнесла Алина. От слов Дрона перед ней забрезжило что-то, отдаленно напоминающее решение. Безумное, конечно, но что в их нынешней экспедиции не безумно? Сплошной сумасшедший дом. Вот и нечего нарушать традиции. – Вот что, – внезапно решилась она. Полезла в свой рюкзак, достала оттуда светошумовую гранату и протянула Дрону. – Держите. Кир, свою тоже отдай, ты огнем работать будешь. Продержитесь сколько сможете.

– А вы? – удивился Кирилл.

– У нас с доком ментальное единение. Если Дрон прав и его сознание блокировано кем-то или чем-то, я, пожалуй, единственная, кто сможет до него достучаться.

В почти уже потухших глазах сталкеров вспыхнули искорки интереса.

– И как вы собираетесь это провернуть? – спросил Шахматист. – Ментальная интеграция с человеком без сознания?

– Типа того, – по губам Алины пробежала слегка нервная улыбка. – Я понятия не имею, получится у меня или нет, но попробовать надо. В конце концов, других идей все равно ни у кого нет.

– Резонно, – согласился Дрон.

– Тогда все, не мешайте мне, буду концентрироваться. Не знаю, сколько это займет времени, но постарайтесь не дать этим теням схарчить меня, ладно?

* * *

Эх, как же ей не хватало Эдуарда! Помимо всего прочего, сейчас он мог бы подсказать ей, что и как делать, чтобы осуществить задуманное. Он в лабораториях столько работал с «лояльными» псиониками, наверняка в таких делах смыслит в разы больше нее. Ну, ничего, придется по наитию.

Алина положила обе руки на лоб Эдуарду, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на воспоминаниях о тех моментах, когда у них возникало ментальное единение. Понятно, что тогда они оба стремились к интеграции, а теперь процесс односторонний, но другого способа Алина не видела. Отрешившись полностью от происходящего вокруг, благо там тишина, все молчат и новой атаки теней пока нет, она попыталась воспроизвести в своем сознании ментальную волну Прохоренкова, его мысленное касание, эмоции, которые она при этом испытывала, ощущения, те мыслеобразы, которые он ей передавал. Особенно пыталась сконцентрироваться на последнем единении, когда под яростным натиском «заморов» и Охотницы они с Эдуардом проваливались в крутящийся мрак создаваемой им пространственной аномалии. Пыталась вновь ощутить его боль, которую он невольно через эту интеграцию передавал ей.

И вот почти уже получилось, Алина почувствовала, что ментально зависла на какой-то призрачной границе между явью и ментальным пространством, но почему-то не может ее перешагнуть, что-то мешает. Возможно, стена беспамятства, отгородившая от нее Эдуарда, или… Вашу налево, ну конечно! Повинуясь внезапной мысли, Алина той частью своего сознания, которая еще не совсем отключилась от реальности, скомандовала своему телу взять Прохоренкова за руку так, как она это сделала в тот страшный миг третьей, самой сильной атаки «заморов». Ее пальцы сжали холодную, безвольно лежавшую кисть Эдуарда, и в тот же миг пазл сложился, зыбкая граница реальностей рухнула, и Алина провалилась в холод и темноту ментального пространства.

Таганайская Зона

Хозяин прислушивался. Прислушивался в широком смысле слова. Его энергетическое и ментальное восприятие по-прежнему охватывало всю территорию Топи. Она словно стала частью его организма, в котором болевой точкой был отряд отживших на Большой Каменной реке. Именно был, потому что больше Хозяин его не ощущал, словно он исчез из этой реальности. Исчезнуть из Топи, выйти из нее отжившие не могли: ни он, ни Источник этого бы не допустили. Да, здесь, в центре владений Сеятеля, эта группа могла восприниматься мелкой досадной помехой, но, оказавшись на территории отживших, она станет грозным оружием в их руках. Нет, им нельзя позволить уйти живыми и перевербовать, изменить – тоже нельзя. Значит, только смерть.

Состоялась ли она? Не факт. Отправленная по их души аномалия не выходила на связь, но Хозяин чувствовал ее присутствие где-то там, в районе, где были отжившие. Они просто не могли с ней справиться, не могли уничтожить. Эта аномалия – практически произведение искусства, совершенный убийца. Тогда почему у Хозяина ощущение, что она не справилась с ними? Их смерть он бы почувствовал. Тогда где они?

Хозяину было чем заняться и без этих проклятых отживших, но почему-то именно они вызывали в нем волну глухого раздражения. Может быть, потому, что его прежнее «Я» помнило схватку с ними в районе «Гремящего ключа». Фактически проигранную схватку, из которой он чудом ушел живым. Злоба, жажда мести? Для него это в прошлом. Измененный по имени Сергей Скрынников мог их испытывать, но для Хозяина Топи они лишние, помеха. Нельзя допустить, чтобы эти эмоции помешали ему выполнить его миссию, которая, конечно, куда важнее какого-то отряда отживших, пусть даже и с сувайворами в составе.