Тем не менее то, что власть на местах на Западе оказалась в руках людей, которые были варварами по рождению и неизбежно страдали от ограниченности, свойственной варварам, было важной ступенью упадка ослабленного римского общества. В то время как Костантинополь оставался столицей высокоразвитого государства, на Западе уровень цивилизации падал все ниже и ниже.

Если рассматривать военный аспект, то признаком упадка западной цивилизации является то, что армии перестали быть профессиональными и стали феодальными. Другими словами, солдат, вместо того чтобы служить властям, которые ему платят, шел в бой за сюзереном, который имел свои гарантированные права на владение землей в обмен на свое обещание обеспечивать ее военную защиту. Это главное изменение, которое появилось в VIII – IV веках, определяло характер армий до XVI – VIII веков.

Однако прежде чем обсуждать феодализм, необходимо сначала оценить тот факт, насколько долго тяжелая пехота как главный род войск просуществовала в Галлии. В предыдущей главе мы видели, что еще в сражении при Мурсе в 351 году н. э. римские войска, расположенные в этой провинции, были лучшими пехотинцами, хотя и худшими кавалеристами по сравнению с войсками из восточной части империи. Даже после реорганизации Феодосием римской армии в 380 году пехота в Галлии, похоже, сохранила за собой большую значимость по отношению к кавалерии, нежели где-либо еще в Римской империи.

Британию можно не рассматривать, так как военная обстановка там в это время безнадежно неясна.

В предыдущей главе мы также видели, что среди местных властей, посаженных на Западе римскими военачальниками, варварами по рождению, государство франков в северной Галлии было исключением, так как франкская династия была не арианами, а ортодоксальными христианами. Поэтому она пользовалась симпатией у жителей провинций, тогда как другие местные западные правители были нелюбимы ими, потому что их династии и привилегированные классы были арианами-еретиками. У франкской династии было еще одно преимущество, которое состояло в том, что ее владения включали в себя большой участок границы, пролегающей между цивилизованным миром и миром варваров, то есть Рейн. Так как императорские римские армии размещались главным образом вдоль границ, франки унаследовали гораздо большее число старых римских частей, расположенных на местах, нежели местные правители варваров в Испании, Африке и даже в Италии. Соответственно, армии вождей-арийцев в Испании и Италии имели в своем составе кавалерию и легкую пехоту точно так же, как это было, когда они служили в качестве вспомогательных частей вспомогательных войск в армии единой империи. С другой стороны, в Галлии армия под командованием франкского вождя была структурирована согласно традиционной римской схеме, которую укрепляло присутствие тяжелой пехоты легионов. Прокопий нам ясно говорит, что римские пограничные войска Рейнского округа начали службу под командованием Хлодвига (р. в 465 г., правил в 481 – 511 гг.) и что в середине VI века они были все еще экипированы согласно римским традициям, включая тяжелые, утыканные гвоздями солдатские сапоги, и по-прежнему несли римские знамена. Современные историки, которые считают франкских летописцев просто педантами, потому что они продолжают писать о «легионах» и «когортах», могут ошибаться. Эти термины вполне могли быть применимы, так как мы не можем сказать, как долго настоящие легионы сохраняли свою структуру. На самом деле наши общие знания о государстве франков говорят в пользу преемственности. Ни один франкский король до Дагоберта (629 – 639) не ставил своего имени на монетах. Сеть римских дорог систематически поддерживалась в рабочем состоянии и, возможно, даже расширялась вплоть до VIII века.

Мы знаем места самых важных событий, таких как поражение Аттилы в 451 году на Каталаунских полях (западнее г. Труа), победа Хлодвига над вестготами в 507 году при Вуйе (близ Пуатье) и триумф Карла Мартелла над мусульманами в 732 году у Пуатье. Летописец (готский историк VI в. Иордан) информирует нас о «битве народов» в 451 году, где против гуннов, остготов, гепидов и др. Аттилы бились и победили римляне, вестготы, франки, аланы и др. римского полководца Аэция. Причем гунны, прервав центр войск Аэция (франков, аланов и др.), были опрокинуты контрударом римлян, стоявших на левом фланге, в том числе тяжелой пехоты (легионеров). В этой битве с обеих сторон пало до 200 тысяч. В битве при Пуатье в 732 г., по словам испанского хрониста, франки «тесно стояли друг с другом, насколько хватал глаз, подобно неподвижной и обледенелой стене, и ожесточенно бились, поражая арабов мечами». И затем, после отражения атак арабской конницы, «франкские рыцари под предводительством Эда, герцога Аквитанского, прорвались через ряды мавров (т. е. арабов. – Ред.) и овладели их лагерем».

Стратегия, направленная на то, чтобы заставить волну сарацин на Западе отступить, достаточно проста. В сравнении с многочисленными армиями, которые атаковали Константинополь, значительная часть вооруженных сил мусульман, действовавших в Галлии, вероятно, представляла собой просто большие отряды. Первый отпор они получили в 720 году, когда Тулуза с успехом выдержала их осаду. В 732 году большая армия перешла через Пиренеи и снова напала на Тулузу точно так же, как это сделал Веллингтон в 1814 году. В отличие от Веллингтона мусульмане были отбиты. Вместо того чтобы отступить, они начали совершать опустошительные набеги, разграбили Бордо и направились в направлении города Тур, привлеченные богатствами храма Святого Мартина. Близ Пуатье при впадении реки Клен в реку Вьенна они сошлись в битве с Карлом Мартеллом (мартелл – молот, который беспощадно разит врага. – Ред.), который разгромил их. Это сражение, происшедшее ровно через сто лет после смерти Мухаммеда, знаменует поворот вспять волны мусульман на Западе. С этого времени сарацины уже не представляли смертельную опасность, а стали скорее постоянным раздражителем.

После 732 года арабы стали досаждать с моря. Они удерживали все острова Средиземного моря, и хотя византийцы старались не пускать их в Эгейское и Ионическое моря, арабы постоянно опустошали побережье Прованса и Италии. Они даже построили укрепления и удерживали мысы на западе Ривьеры и на латинском побережье, а также досаждали жителям Кампании до самых ворот Рима.

В IX веке появились скандинавские пираты-викинги, которые были даже еще опаснее сарацин. Они были более дерзкими и умелыми бойцами. Скандинавы представляли собой особенно грозную опасность для таких островов, как Ирландия и Великобритания, или для побережья, глубоко изрезанного устьями и руслами судоходных рек, такого как побережье Галлии от Рейна до Гаронны. Иногда викинги плыли вокруг Испании и совершали внезапное нападение на южную Галлию, поднимаясь вверх по течению Роны. Их навигаторское искусство было достойно восхищения, и, когда они оказывались временно отрезанными от своих кораблей, они всегда заботились о том, чтобы оставлять их на берегу под защитой укреплений и гарнизона. В таких случаях викинги обеспечивали себе мобильность, захватывая лошадей в сельской местности, хотя сражались они обычно пешими. И хотя целью скандинавов был грабеж, они не уклонялись от сражений, когда на них нападали; вскоре викинги научились и искусству осады.

Успех воодушевлял викингов до тех пор, пока пиратство не стало главным промыслом скандинавов. Они стали настолько дерзкими, что зимовали на островах или на укрепленных ими мысах на чужой территории и совершали свои конные набеги, углубляясь в нее. Они разорили Ирландию. Они почти разорили Англию в период правления Альфреда (Альфред Великий, король Уэссекса, сильнейшего из англосаксонских королевств, р. в 941 г., правил в 871 – 900 (или 899) гг. – Ред.). Они осаждали Париж (845, 885 – 886, 892 гг.). К концу IX века они унизили христианский мир так, как он никогда еще не был унижен ни до ни после. Такое достижение людей, которые, в конце концов, были всего лишь разбойниками, действовавшими с размахом, указывает на исключительную военную слабость тогдашнего цивилизованного общества, подвергавшегося нападениям. Каковы были обстоятельства этой слабости, мы сейчас увидим, когда будем рассматривать способы их исправить.