Феодализм представлял собой, таким образом, не только угнетение. Это была сложившаяся в новых условиях система, позволявшая обществу выжить. Лучше было терпеть своего феодала, чем быть убитым или ограбленным дочиста своими или иноземными разбойниками в ходе набегов и вторжений. А рыцари, обеспеченные всем необходимым своими крестьянами, гордились тем, что они хорошие феодалы и верные вассалы (вышестоящих феодалов и короля). В «Песне о Роланде», когда воин совершал какой-нибудь особенно выдающийся подвиг, поэт писал, что он «храбрейший из вассалов». Похоже, что более высокой похвалы не существовало. Это является достаточным ответом на любую недооценку феодализма. Спросите лучше у современного пролетария, хочет ли он с радостью умереть за своего капиталиста-работодателя.

С другой стороны, феодализм, который решил задачу первостепенной важности, то есть местной обороны, был слаб тем, что не имел четкой организации снизу доверху. В период, когда отсутствовала сильная центральная власть, это был одним из самых простых и естественных способов защиты какого-либо региона, но для более широких военных действий он зачастую годился плохо. Современный сторонник мира мог бы назвать его замечательным средством минимизации крупномасштабной захватнической войны на значительном расстоянии от дома.

Ограниченность феодальных войск состояла в том, что они находились в распоряжении своих военачальников только в строгих рамках места и времени. И хотя правящий класс большую часть времени проводил в отдельных военных учениях, не было никакой возможности проводить учения и маневры больших воинских объединенных формирований, за исключением редких случаев, когда проводилась реальная военная кампания. Время, в течение которого человек был обязан участвовать со своим сеньором в наступательных боевых действиях за пределами владений этого сеньора, было не только строго ограничено определенным сроком (обычно 40 днями). Королю или крупному феодалу было также непросто заставить своих вассалов находиться на военной службе сколько-нибудь длительный период времени в отдаленных уголках его собственных владений. Наконец, перед объединением местных феодалов их сюзерен был обычно бессилен. Примечательно, что в период между V и XVI веками почти не отмечаются дисциплинарные казни (обходились штрафами). Соответственно, феодал-сюзерен, который задумал широкомасштабные военные действия, прежде всего должен был обойти имевшиеся ограничения (на срок пребывания в походе и др.).

Он мог попробовать заплатить своим вассалам за то, чтобы те оставались на службе сверх оговоренного срока. Но обычно трудно было заплатить им столько, чтобы это компенсировало их естественное желание отправиться по домам. Он мог взять иностранных наемников: такие войска, по крайней мере, оставались бы под его знаменем до тех пор, пока им платят. Они стали бы воевать против любого (кроме, вероятно, своих собственных национальных феодалов-сюзеренов), и поэтому они были естественным ресурсом любого феодала, который желал подчинить себе непокорных вассалов. Проблема с ними состояла в том, что они являлись неразборчивыми грабителями, и редко можно было ожидать, что они выдержат напряженные боевые действия ради дела, которое интересовало их лишь с финансовой стороны. Даже еще более серьезным ограничением, связанным с платой вассалам и наймом наемников, было то, что ни одно средневековое государство не могло собирать деньги в сколько-нибудь крупном масштабе. Налогообложение и кредит были в равной степени неразвиты. Именно нехватка наличных денег ослабляла все попытки нанимать солдат.

Самые крупные военные действия в Средние века велись армиями добровольцев, которые желали по какой-либо причине пренебречь ограничениями феодальной службы. Так, армию численностью около 12 тысяч человек, которая последовала за Вильгельмом Завоевателем в Англию, побудило двигаться вперед его обещание дать им там землю, когда эта страна будет завоевана. Самыми сильными добровольческими армиями в Средние века были армии крестоносцев, шедшие на Восток. Местные крестовые походы против мавров в Испании, против славян и пруссов в Прибалтике или против еретиков в Лангедоке были частными исключениями. Как и крестовые походы в Палестину (и др.), их движущей силой было религиозное исступление, но сначала нужно было победить искушение сократить срок военной службы. Не имело смысла отправляться в Иерусалим, если не было желания оставаться на службе долгое время.

К тому же следует отметить, что даже эти исключительно добровольческие экспедиции состояли из солдат, чье понятие о ведении войны было почерпнуто из кратких мобилизаций местного характера, которые были характерны тому времени. Все средневековые войны и сражения велись людьми, привыкшими лишь к короткому сроку военной службы в строго ограниченной местности. Даже зачатки регулярно получающих плату государственных армий появляются не раньше XIV века.

Очевидной сильной стороной войск с коротким сроком службы является воодушевление, общее для дилетантов в любой профессии. Их очевидной слабой стороной является то, что, по сравнению с профессиональными армиями, техника ведения ими боевых действий несовершенна. Так, тактика войск с коротким сроком службы всегда склонна приближаться к тактике толпы, хотя в цивилизованных условиях все же редко падает так низко.

И хотя уровень цивилизации на протяжении Средних веков сильно упал, тем не менее цивилизация в каком-то виде всегда сохранялась. На самом деле важнейший факт, имевший место в Средние века, – это упорство, с которым христианский мир, обнищавший и деградировавший, старался сохранить те формы, которые ему достались по наследству со времен расцвета империи. Его титулы: император, король, герцог и граф возникли на закате империи. Он унаследовал и сохранил в целости структуру церкви. Его познания основывались на повторении греко-римских знаний, искусства были простыми и иногда даже грубыми копиями традиционно римских форм.

Так же обстояло дело и с военным искусством. Одним из критериев, согласно которым цивилизованный человек отличается от нецивилизованного, является его способность учиться не только посредством наблюдений и анализа настоящего, но и на документах прошлого. Средневековые солдаты подходят под этот критерий благодаря своему изучению труда Вегеция «Краткое изложение основ военного дела» (в 4 книгах, 118 глав). Вегеций из IV – начала V века дошел до Средних веков как представитель великого прошлого, из которого люди получили свою религию, латинский язык, на котором говорили все образованные люди, и, в общем, все традиции своего общества.

Более развитый в историческом смысле ум, приложенный к древним документам (как, например, у Цезаря), если бы таковой имелся в эпоху Средневековья, мог бы обнаружить, что императорская армия времен Вегеция была хуже армии более древних времен. С другой стороны, мы уже видели, что условия феодального общества имели тенденцию к увековечиванию методов ведения войны, которые были схожи с тем, что делал Вегеций, и отличались от методов Цезаря, в частности, предоставлением кавалерии играть главную роль в наступлении. Армия Цезаря за четыреста с лишним лет до Вегеция по многим параметрам отличалась от римской армии конца IV – начала V века гораздо сильнее, чем эта армия отличалась от армий, появившихся почти через тысячу лет спустя во времена Эдуарда III (английский король в 1327 – 1377 гг. из династии Плантагенетов; начал Столетнюю войну с Францией (1337 – 1453). – Ред.).