Позже днем Оуэн возводил из своих плиток башню, которая была выше, чем те, которые он обычно строил. Она несколько раз рушилась, это бесило, но он не оставлял работу. Элизабет Виктория Мортимер лежала на животе, играя с оставшимися плитками и о чем-то болтая, на что Оуэн не обращал особого внимания, сосредоточившись на башне. На кухне царила приятная суета, и восхитительный аромат пирога, который готовился в печи, вызывал слюну. Лиона делала лучшее тесто, что он когда-либо пробовал, и он не раз испытывал желание съесть хрустящую корочку, не касаясь начинки.

– Ну? – снова спросила девочка Мортимер, и Оуэн очнулся. Она лежала, глядя на него. Он решил называть ее «девочкой Мортимер», потому что ее имя было слишком длинным.

Он был несколько раздражен тем, что ей внезапно понадобился собеседник. Она так хорошо справлялась с этим сама.

– Что? – спросил он.

– Когда мы поженимся, ты хочешь жить на Севере или на Западе?

Он потрясенно уставился на нее:

– Мы поженимся?

– Конечно. Я думаю, что мы должны жить на Севере. Я люблю снег. Там горы, Оуэн, горы такие огромные, что они заслоняют солнце до полудня. Там всегда снег. И там есть каньоны, реки и водопады. – Она мечтательно вздохнула. – Север – лучшее место в мире. Я соглашусь жить на Западе, если ты будешь настаивать. Но мне будет грустно.

– Почему мы поженимся?

Она отложила плитки.

– Ты должен жениться когда-нибудь, Оуэн. Не будь смешным.

– Я знаю это, но…

– Каждый обязан жениться. Даже король женился, все считали, что так положено. Знаешь, его жена была с Севера, и она была красавица. Мне так грустно, что она умерла. Она любила заплетать мне волосы. Принцу было десять лет, когда он умер от лихорадки. Всего на два года старше нас. Я думала, что когда-нибудь выйду замуж за него. – Она покачала головой. – Ты мне нравишься больше.

– Но…

– Ну правда, Оуэн Кискаддон, нетрудно же ответить! Север или Запад? Ты должен научиться принимать решения. Я думаю, что мы сначала будем жить на Севере, а затем на Западе. Таким образом, ты сможешь выбрать то, что тебе больше нравится. Я думаю, что я всегда больше буду любить Север. Но я раньше не бывала на Западе. – Ее странные глаза имели мечтательное выражение, когда она смотрела на плитки, разложенные перед ней на полу. На свету глаза казались зелеными. Как будто они сперва были голубыми, затем передумали и стали серыми, а затем в самом конце переключились на зеленый цвет вокруг ее чернильно-черных зрачков. Это было так на нее похоже!

– Я не женюсь, – решительно сказал Оуэн.

Она поставила плитку и посмотрела на него.

– Все женятся.

– Принц не женился. Он умер.

– Ты не умрешь, Оуэн. Принц всегда кашлял. Я никогда не слышала, чтоб ты кашлял. Ты не такой болезненный.

Зелья Анкаретты помогали ему дышать легче. Но он знал кое-что, чего не знала девочка Мортимер. Оуэн посмотрел на свои колени.

– Король хочет убить меня.

Она быстро села, ее лицо побледнело от беспокойства.

– Нет, он так не сделает. Это самая глупая мысль, которую я когда-либо слышала.

Оуэна снова бросило в жар, его уши горели. Девочка смотрела на него с беспокойством и сочувствием. Она придвинулась ближе.

– Почему ты так решил? – прошептала она.

– Я его заложник, – мрачно ответил Оуэн. – Вот почему я здесь. Если мои родители сделают что-нибудь, чтобы насолить ему, он убьет меня. Он уже убил моего брата. Это правда.

Счастливое выражение исчезло с ее лица. На его место пришел непримиримый гнев.

– Так я не позволю ему сделать это. Я думаю, что это глупо. Никто не убивает маленьких детей.

Оуэн начал злиться.

– Он уже убивал, – пробормотал он.

– Что ты сказал? – потребовала она ответа.

– Он уже убивал. Это все знают. У его брата было два сына. Они тоже были заложниками. Он убил их.

– Это неправда, – сказала она сердито. – Не все, о чем шепчутся, правда, Оуэн. – Она потянулась и схватила его руку, ее пальцы впились в его плоть. – Не верь лжецам.

Оуэн бросил на нее вызывающий взгляд.

– Твой дедушка знает. – Он огляделся, его охватило мрачное, тягостное ощущение. – Никто из нас не в безопасности здесь.

Элизабет Виктория Мортимер встала и вышла из кухни, тряхнув своими темными влосами.

Оуэн был рад, что она ушла. Ну, почти рад.

* * *

В полночь Оуэн играл в вазир с Анкареттой в башне отравительницы и рассказывал ей все, что мог, о новой гостье замка, разговорчивой внучке герцога. Анкаретта любила беседовать, когда они играли, что заставляло его говорить и думать одновременно.

– Я не хочу жениться на девочке Мортимер, – сказал Оуэн, блокируя один из ходов Анкаретты.

– Она определилась с мнением о многих вещах, – сказала Анкаретта с ноткой веселья в голосе. – Это черта уроженцев Севера. Они, как правило, откровенны.

– Ее дедушка – нет, – мрачно сказал Оуэн. – Он вообще никогда не разговаривает.

Он поморщился, когда понял, что ее следующий ход угрожает ему в двух местах одновременно. Так как потеря ждала его в любом случае, он решил пожертвовать меньшим. Но он остановился перед тем, как сделать ход. Вместо того чтобы ответить на угрозу, он расположил одну из своих фигур так, чтобы угрожать фигуре Анкаретты.

– Отлично, Оуэн, – похвалила она. – Противостоять угрозе угрозой. Отличная стратегия. Хорват верен. Он не так откровенен здесь, при дворе, потому что не здесь основа его власти. Если бы ты оказался с ним на Севере, скорее всего, увидел бы, что там он ведет себя по-другому.

– Она говорит, что мы будем там жить, когда поженимся, – мрачно сказал Оуэн. Он посмотрел ей в лицо. – Может ли она заставить меня жениться на ней?

Анкаретта поджала губы.

– Нет, Оуэн. Для девочек естественно думать о браке. По правде говоря, у нее не будет большого выбора в этом вопросе. У девушек он редко есть.

Это принесло некоторое облегчение. Не то чтобы ему не нравилась девочка Мортимер. Но он думал, как странно, что она была так убеждена, что это произойдет, когда они только что встретились.

– Она смелая, – произнес Оуэн, отвечая на ход, чтобы противодействовать ему. Следующий ход принес Анкаретте победу.

Он любил вазир и все раскрывавшиеся возможности каждой партии. Несмотря на то что он проиграл, похвала Анкаретты подняла ему настроение, заставив его чувствовать себя более великодушным по отношению к новой гостье.

– Она скажет! Рыбный пруд в главном зале. Какая забавная идея.

Оуэн начал снова расставлять фигуры. Ему нравилось это почти так же, как играть. Что-то было в начале игры в вазир, когда все фигуры были выстроены по порядку. Мир казался… лучше.