Серж давно вернулся и рассказывал о результатах своего заплыва. А я прислонилась к Михаю и без зазрения совести пропускала всю суть его рассказа. Мне было просто хорошо. Серж постукивал перед моим лицом пальцами, не вызывая желания очнуться.

Сквозь далекую и глухую вату доносились его слова.

— Ты переборщил, привязал слишком сильно. Ты же знаешь правило — привязывать в соответствии с отведенным временем. Что будешь делать потом, если связь возникнет двусторонней?

— С ней? Уволь от предположений. Она просто уедет и некоторое время не сможет смотреть на других.

— Дай-то боги! Пора возвращаться. Сегодня отдохнем, — хмыкнул, — или кто-то оторвется по полной, а завтра отправимся в город.

Мне казались нежными и заботливыми его прикосновения. Михай надевал баллон, крепил трубку, поглаживая легкими касаниями оголенные участки тела. Его внимания удостоилась шея, ладошки, особенно задержался на запястьях. Наблюдала с упоением за его совершенным телом, пока он сам надевал оборудование.

— Готовы, — потянул меня к чаше, наполненной водой, в которой она сверкала от чудо звездочек. Вздохнула, признавая волшебство этого места. И так не хотелось уходить отсюда, — идем, маленькая. Продолжим на суше.

И я потопала за ним, как привязанная. Забыла о том, что надо по-особенному дышать, отсчитывать нужные вдохи и выдохи. Просто шагнула за ним и сразу окунулась с головой. И вот что странно — я не задохнулась, дышалось легко, если бы не проблески сознания, отметившие факт погружения, то я бы подумала, что так и надо.

Плыть обратно было проблематично, вода выталкивала назад, словно не хотела выпускать. Михай, заметив мои метания, притянул к себе и повел вперед из этого сомнительного рая. Легкость вдруг не вернулась. Несмотря на то, что он взял половину моего веса на себя, меня по-прежнему закручивало. Откуда взялось течение? Почему оно направлено на меня, чтобы развернуть и отправить в другую сторону?

Хотелось подчиниться, как совсем недавно подчинилась мужчине. Словно то была репетиция перед главным. Помаячила рукой в сторону города вполне осознанно, скинув наваждение от прошедшего единения. Меня тянуло туда. Теперь я чувствовала это отчетливо. Он покачал головой в отрицании и перехватил тело поперек. Нет так нет! Можно сплавать туда и позже.

Мы стремительно приближались к берегу. Михаю было тяжело и совсем не от моего веса. Он старательно выгребал против разбушевавшегося течения, преодолевая немыслимое препятствие стихии. Достигнув берега, молниеносно всплыл со мной на руках и выкинул на берег. Зажмурила глаза, представляя, как моя тушка падает на камни, но этого не случилось. Откуда-то передо мной возник Серж, который и поймал меня на лету.

Выдохнула, прижавшись к нему, боясь открывать глаза из-за яркого образа накатывающих волн на берег.

— Все! Уже все закончилось!

Вдруг услышала его крик, открыла глаза и замерла от накатившей удушливой тишины. Море замолчало, стихия не угрожала нам или угрожала совсем по-другому. Создавалось впечатление, что оно замерло перед последним прыжком.

Михай подошел к нам, перехватил меня у друга, прижав к своему оголенному торсу.

— Пообещай ему, что вернешься завтра!

Не задавала вопросов. На это будет еще время, а последовала его совету, понимая, что мужчины увидели угрозу именно для меня от морской стихии.

— Я приду завтра! Мне необходимо подготовиться.

К чему и для чего? Я ни за что больше не спущусь туда. Я чем-то ей не угодила. Страх замер внутри, стремясь расправить крылья, а я тихо сопела, зажмурившись в ожидании приговора.

Сначала услышала шелест волн, затем звуки прибоя и то, как накатываются волны на скалы. Жизнь возвращалась толчками.

Михай нес меня подальше от берега, закрывая своей спиной, а Серж бежал за нами.

— Невероятно, оно само выбрало, кому отдать. Словно дожидалось именно ее все эти годы. Ведь никто до сегодняшнего дня не смог отыскать. А я подумал, что мне повезло и я сам особенный. Странное заблуждение. Что в ней такого? Обычная девчонка, каких много. Ни грамма дара или подтверждения того, что она принадлежит к нашему племени.

Михай рыкнул, отгоняя надоедливого друга. Я была согласна с ним и тоже смотрела на него с осуждением, выглядывая через плечо и прося, чтобы оставил свои домыслы на потом.

Тот неуверенно отступил от нас и через миг скрылся за камнями.

— Я не отдам ему тебя! Ты моя!

Спорное утверждение. Вернувшийся разум вопил, что я попала в какую-то темную историю. А он смел поцелуем кусочки восстановленного равновесия, порыкивая и вторя о том, что я его.

Его язык хозяйничал в ротике, заставлял следовать за собой. Прикусил мне губу, и я окончательно растеклась лужицей. Миг, и я лечу вверх. Михай перехватил меня у своего лица, поддержал за ягодицы, притягивая и возвращая свой контроль над моим телом. Невероятный фейерверк и чувственный стон мой, его, и вот я уже лечу в бездну, насаженная на его естество как аппетитная булочка.

Толчки не были нежными, скорее неистовыми. Он доказывал стихии, что я принадлежу ему. Заодно напоминал, кто главный в наших зарождающихся отношениях. Я принимала его власть над собой с криками и томными вздохами, так несвойственными мне.

— Ах!

Он вторил, вгрызаясь в мои губы, оставляя жаркую дорожку страсти.

— Ррых!

Словно зверь, помечающий свою добычу. Он тяжело дышал, отрываясь от желанного ротика. Моего ротика, оказавшегося притягательным, что он наверняка не ожидал. Пусть что хочет думает, пусть не признает и отрицает, а я в который раз убеждаюсь, что зарождающаяся связь двухсторонняя.

Толчок, разрывающий меня на до и после, сильное проникновение, заставляющее повиснуть на нем. Такое необходимое исстрадавшемуся телу по ласке. Хотелось кричать «еще, сильней, не жалей. Я приму все, что ты мне дашь!»

Между нами летали искры напряжения. Он не стремился доставить удовольствие мне, лишь брал то, что считал своим. А я все равно улетала, понимая, что и грубость может приносить разрядку. Он словно почувствовал, что я близка к освобождению, оттолкнул, кинул на ближайший камень, не заботясь о моем комфорте, выбивая дух.

Несмело приподнялась на локтях, видя себя со стороны. Моя поза была максимально раскрытой и удобной для него. Руки выворачивались и поднимали грудь вверх, окрашивая интимный момент в произведение искусства. Сама бы себе позавидовала и написала с себя обнаженный портрет. Удивленно начала понимать, почему он обратил на меня внимание. В таком ракурсе мое тело казалось совершенным и удивительно пропорциональным. А ведь до этого никогда не считала себя красавицей, не страшной, симпатичной, довольно уверенной и обаятельной, но никак не красавицей.

Ноги были раскинуты в стороны, открывая сокровенное,