Воцарилась тишина. Женщины за мной спиной оцепенели. Я закрыла кастрюлю крышкой и сняла отвар с огня.

– У вас не будет небольшой бутылочки или баночки с плотной пробкой? – повернулась я, сияя улыбкой.

Только Мэри-Энн взялась за поиски, как нас встревожили странные звуки. Они доносились снаружи – вдалеке что-то рокотало. Шум нарастал, да так, что под ногами трясся пол. Мы поспешили к окну. У дальнего края дороги, где сходились несколько улиц, показались люди. Их становилось все больше. И тут мы поняли – это далеко не простая толпа. Это солдаты. Вернее – армия.

Кухарка расплакалась.

– Господи помоги! Кромвель! Нас всех порубят мечами!

– Тише, девчонка! – Домоправительница явно не терпела истерик на своей кухне. – Иди домой.

Девушка уставилась на нее широко распахнутыми глазами.

– Через двор и лес, в отцовский дом. Быстро!

Кухарка даже не стала снимать фартук.

Мэри-Энн протянула мне баночку. Я молча ее взяла и, наполнив ценным отваром, опустила в карман платья. Что бы там ни приближалось к Бэтком-холлу, Теган по-прежнему ждет нашей помощи.

В кухню широким шагом вошел Уильям.

– Люди Кромвеля! – сообщил он.

– Что нам делать, сэр? – Голос домоправительницы дрогнул. Должно быть, именно этого мига они все так долго страшились.

– Полагаю, ничего, – ответил Уильям, сжав ее руку. – Не переживайте. Надеюсь, нас не тронут.

– Они отберут дом? – Я понимала, что скорее не спрашиваю, а утверждаю.

– Да. И если я не стану сопротивляться, у них не будет причин для жестких мер. Мы уже достаточно отдали войне. Пусть генералы перемещают войска куда им угодно. А мы дождемся удобного случая и начнем новую жизнь вне этой страшной смуты.

Армия почти достигла дома. Наверное, их было около тысячи – часть пехотинцев, часть конных. Кто-то тянул пушку, далее следовали повозки с припасами. Теперь мы четко видели всадника с цветами парламентариев, а рядом с ним – группу солдат, чье снаряжение и мундиры говорили о высоких рангах.

– Выйду им навстречу. Оставайся тут. – Уильям на мгновение взял мою руку и неожиданно прижал ее к губам. – Я уберегу тебя, Бесс. Никому не говори о нашей дружбе. Сестра простого мельника в глазах людей Кромвеля окажется куда лучше сподвижницы семьи роялистов.

– Но, Уильям…

– Оставайся здесь. Если подвернется возможность – выскользни из дома и вернись к Эразмусу. Молю бога, чтобы вы сумели спасти Теган.

И Уильям развернулся к двери, не дожидаясь моих возражений.

Снаружи вдруг донесся крик. Мы выглянули в окно. По траве, прямо к группе офицеров, несся всадник с нацеленным мушкетом.

Уильям охнул.

– Ричард! Господи, нет!

Он выбежал из кухни, но уже раздались выстрелы, разъяренные вопли и проклятия. Началось безумие. Ричард сумел прострелить лишь знамя – лошадь с такой силой дернули за уздечку, что бедное животное рухнуло, а наездник покатился по пыльной земле. Задыхающегося от боли мальчишку вздернули на ноги, но мы даже на кухне расслышали его гневные слова:

– Смерть нечестивым убийцам Кромвеля! Боже, храни короля!

– Заткните этого пса! – скомандовал ближайший офицер.

Его подчиненный со всей силы ударил Ричарда по лицу, однако мальчишка продолжал бороться и проклинать врагов, сплевывая кровь.

В поле нашего зрения появился Уильям с поднятыми вверх руками.

– Прошу, сжальтесь над ним!

Три солдата тут же обнажили мечи и схватили его.

– Это мой слуга, – объяснил Уильям. – Он просто пытался меня защитить. Ричард, угомонись!

Даже сейчас я продолжаю гадать, что бы случилось, если бы юноша послушал своего господина. Насколько иначе сложились бы наши судьбы, если бы он усмирил гнев и скорбь, если бы он утих. Но внутри Ричарда годами бурлила ненависть и желание отомстить за семью, молодая кровь ударила в голову и лишила парня всякого самообладания. С неожиданной для солдат силой и скоростью Ричард вырвался из хватки и завладел мечом зазевавшегося слева мушкетера, а затем бросился на сидящего верхом полковника. Опытный воин спокойно обнажил собственное оружие. Уильям, понимая, что произойдет, вскрикнул и рванул вперед, но его слишком крепко держали, поэтому он просто рухнул на землю вместе с солдатами.

– Смерть предателям!

Это были последние слова Ричарда. Клинок полковника резким отточенным движением опустился. Ричард словно завис в воздухе на несколько мгновений с по-прежнему искаженным от ярости и решимости лицом. А потом его глаза закрылись, и Ричард осел на траву. Из смертельной раны, раскроившей его от горла до паха, хлынула кровь.

– Нет!!! – взревел Уильям.

Я больше не могла наблюдать в стороне и выбежала из кухни, не слушая мольбы Мэри-Энн. Уильяма вновь поставили на ноги. Кругом звучали приказы, но для бедного Уильяма, что в страдании глядел, как жадная земля впитывает последние капли крови Ричарда, все они превратились в бессмысленный шум.

Наконец Уильям пришел в себя.

– Он же был всего лишь мальчишкой! – в ярости крикнул Уильям старшему офицеру, который спокойно убирал меч в ножны. – Вот кто вы на самом деле? Убийцы детей?!

– Он выстрелил из мушкета и поднял клинок, – заметил полковник. – И умер за это.

– Но зачем?! Боялись, что он положит всю вашу проклятую армию? Вы уже и так отняли у него всех родных, чего еще вы от него хотели?

Полковнику надоело слушать вопли, и он, вздохнув, небрежно заговорил сам:

– Я полковник Тобиас Гилкрайст, командир Уэссекского полка парламентарских сил. Я намерен забрать этот дом для нужд нашего дела. В нем обитаете вы?

– Я сэр Уильям Гулд, и это мой дом.

– Вы можете быть сэром чего вам угодно, но дом больше не ваш. Отныне он принадлежит парламенту.

– С чьего разрешения?

– С разрешения войны, сэр. Король уже не властвует на этих землях. Я получил приказ забрать этот дом. Я могу отнять его силой, или вы сдадите его мне добровольно. Выбирайте.

Уильям глянул за спину полковника, на шеренги усталых и грязных солдат.

– Кажется, сегодня я не располагаю собственным войском и предпочту передать свой дом в ваши руки, полковник, если это удержит вас от дальнейших убийств детей. Скажите, как вы обращаетесь к Богу, если творите такое?

– Как раз совесть и любовь к Богу и ведут меня вперед, сэр! Теперь ясно, на чьей вы стороне. Вас заключат под стражу и при удобной возможности отправят в Оксфорд, где вы предстанете перед судом за измену родине.

– Полковник Гилкрайст, умоляю! – Теперь настал мой черед испытать ужас. – Сэр Уильям готов отдать вам дом добровольно, он сам говорил мне об этом буквально утром. Он не изменник.