Оба усатых все так же торчали на улице, но теперь они стояли прямо под окнами Кристины. Еще один мужчина, в темной куртке с капюшоном, выглядывал из подъезда магазина напротив — большого салона по продаже мотоциклов «хонда». Когда Роб высунулся из окна, усатые подняли головы. Стояли и молча смотрели, просто смотрели на него. И мужчина в куртке тоже глядел вверх. Три человека уставились на Роба. Может, в этом есть что-то угрожающее? Нет, он точно впадает в паранойю. Не может же целый город следить за ним и Кристиной! Эти люди просто… люди. И все — лишь совпадение. Журналист задернул занавеску и вновь оглядел комнату.

Может, от какой-нибудь из этих бесчисленных книг будет толк? Латрелл всмотрелся в корешки. «Эпипалеолит в Сирии», «Современный электронный микроанализ», «Антропофагия до Колумба»… Не сказать, что здесь собраны бестселлеры. Он стал искать что-нибудь попроще. «Энциклопедия археологии». Сняв ее с полки, он раскрыл указатель и сразу же нашел интересующий его термин. «Пшеница однозерная — с. 97».

Ветерок с ночных улиц Шанлыурфы вливался в комнату, Кристина молча исследовала записную книжку, Роб просматривал энциклопедию и впитывал информацию.

Как выяснилось, однозерная пшеница была просто чем-то вроде дикорастущей травы. Если верить книге, в естественном состоянии она росла в юго-восточной Анатолии. Латрелл посмотрел на небольшую карту, сопровождавшую статью. Получалось, что основным районом распространения злака была как раз Шанлыурфа и ее окрестности. В других местностях растение встречалось крайне редко. Роб стал читать дальше.

Судя по всему, однозернянка росла на холмах и возвышенностях. С ее обнаружения началось земледелие, переход от охоты и собирательства к сельскому хозяйству. Наряду с пшеницей двузернянкой она явилась, по-видимому, «первой жизненной формой, одомашненной человеком». И первое одомашнивание произошло в юго-восточной Анатолии и неподалеку от нее — в непосредственной близости от Шанлыурфы.

Затем журналист перешел к другой статье — о зарождении сельского хозяйства, — поскольку складывалось впечатление, что эта пшеница могла играть какую-то важную роль в разгадке тайны Гёбекли. Роб быстро скользил взглядом по страницам. Свиньи и куры. Собаки и скот. Однозернянка и двузернянка. Внимание привлек заключительный абзац.

«Великая загадка первых шагов сельского хозяйства состоит не в том, какими они были, а почему они были сделаны. Имеется немало доказательств того, что переход к примитивной агрокультуре сделал жизнь первых крестьян намного тяжелее, особенно в сравнении с относительно свободным и часто изобильным существованием охотников-собирателей. Найденные фрагменты скелетов позволяют сделать вывод, что первые крестьяне были куда сильнее подвержены болезням, чем их предки-охотники, жили меньше и испытывали больше лишений. И домашние животные в эпоху зарождения животноводства были вовсе не так хорошо упитанны, как их дикие сородичи…»

Роб еще раз подумал о пучке травы и продолжил чтение.

«Более того, современные антропологи считают, что охотники-собиратели вели достаточно праздный образ жизни, тратя на трудовую деятельность всего лишь два-три часа в день. Тогда как крестьянам приходилось работать чуть ли не весь световой день, особенно весной и летом. Труд на примитивном этапе развития земледелия был по большей части очень тяжелым и однообразным».

Далее следовал вывод:

«Условия жизни изменились настолько радикально, что некоторые философы склонны рассматривать возникновение сельского хозяйства как трагический переход от райского существования свободного охотника к ежедневной трудовой повинности крестьянина. Подобные допущения определенно выходят за рамки научного подхода и потому не рассматриваются в данной статье. Тем не менее…»

Роб захлопнул книгу. Стояла тишина, можно было слышать, как колышутся занавески. Из пустыни задул прохладный и как будто немного грустный ветер. Латрелл поставил книгу на полку и прикрыл глаза, чувствуя сильную усталость. Хотелось уснуть под колыбельную ласкового зефира, под его нежный негромкий укор.

— Роберт!

Кристина всматривалась в последнюю страницу записной книжки.

— А?

— Эти числа… Вы же журналист. И вы в курсе всего, что произошло. Что вы думаете?

Латрелл сел рядом с Кристиной и просмотрел последние страницы записной книжки. Действительно, похоже на карту. Волнистая линия, один конец которой разветвлялся на четыре. Вроде реки. Зигзагообразные линии, возможно, изображали горы. Или море. Но, вероятнее, горы. Кроме того, там было коряво нацарапанное дерево — может, оно изображало лес? А еще фигурка, похожая на животное, лошадь или свинью. Определенно Брайтнеру было далеко до Рембрандта. Роб наклонился поближе. Числа казались странными. Одна страница была сплошь исписана цифрами, однако многие из них повторялись на странице с картой. Над картой был нарисован компас, и около его стрелки, указывающей на восток, стояло число 28. Возле одной из волнистых линий было написано 211. Рядом с деревом — 29. Еще там же стояли числа 61 и 62 и более крупные — 1011, 1132. И потом последняя строчка, в которой упоминалась Орра Келлер. Больше чисел не было. Не было вообще ничего. Записи в блокноте обрывались — на середине страницы.

Что это могло значить? Роб начал складывать числа, но потом прекратил, решив, что никакого толку в том не имеется. Может быть, они как-то связаны с раскопками? Например, в цифрах закодированы находки, а значки на карте обозначают места, где находки были сделаны? Мелькнула мысль — может, тут изображена карта Гёбекли? Такой вывод просто напрашивался, но, по-видимому, был неверным. В районе Гёбекли имелась лишь одна река — Евфрат, — и протекала она в добрых тридцати милях оттуда. Больше того, на карте не было никаких значков, которые позволили бы связать ее с Гёбекли, — ничего, что мало-мальски походило бы на мегалиты.

Журналист понял, что провел в задумчивости несколько минут. Кристина смотрела на него.

— С вами все в порядке?

Он улыбнулся.

— Я заинтригован. Очень любопытно.

— Пожалуй. Похоже на головоломку.

— Я думал, что могут означать эти цифры. Предметы, которые вы обнаружили в Гёбекли. Помнится, я видел номера на пакетах, в которые вы складывали наконечники и все такое.

— Нет. Заманчивая идея, но мимо. Находки нумеруются, когда отправляются в хранилища, в музей. При этом используются буквенно-цифровые номера.

Роб почувствовал, что она разочарована.

— Что ж. Всего лишь предположение.

— Предположения — это хорошо. Даже ошибочные.

Роб в который уже раз зевнул. День выдался более чем насыщенный.

— У вас не найдется чего-нибудь выпить?

Простой вопрос заставил француженку встряхнуться.

— Боже мой! — Она вскочила. — Ох, простите меня. Совершенно забыла о гостеприимстве. Хотите виски?

— Было бы замечательно.

— Солодовое?