Таким образом, тот, кто решил бы украсть карту памяти у Коломийца, испытал бы немалые трудности с ее выносом из «Глобал». Все флэшки номерные, они закодированы и охотно работают с детектором. Единственная проблема, разрешить которую нереально, — это посетители. Им я не могу запретить приходить с компакт-дисками, флэшками и буками. Я еще не совсем сумасшедший и понимаю, как дорого стоит каждый клиент. Их аппаратура с моей не сотрудничает, однако если они понесут из холла ту же карту Коломийца, то их тут же остановят.

В холл со своими буками и карманными компьютерами входите — добро пожаловать. Но из холла в офис вы можете попасть, милые партнеры, только пройдя контроль. И на этом контроле вы оставите все свои прилады в камере хранения в том же холле.

Не потому ли «Глобал» процветает?

Сегодня суббота, и потому офис пуст. Работает только склад и несколько человек из отдела продаж. Есть еще бухгалтер, оформляющая финансовые документы, но все они находятся не в головном офисе. В будние дни в «Глобал» работает две сотни человек, так что при таких обстоятельствах можно смело утверждать, что сегодня офис пуст.

Все утро после бессонной ночи мне не хватало воздуха. Я распахивал настежь окна, включал кондиционер, вентилятор, но от этого я стал задыхаться еще сильнее. Когда я догадался, что принимаю гипервентиляцию за недостаток кислорода, я вырубил всю аппаратуру, нашел на кухне целлофановый пакет и надел его на голову. Несколько минут втягивания собственного углекислого газа привели меня в чувство и заставили сердце биться спокойно.

Но на улице я все равно освободил кабриолет от крыши и до «Глобал» добирался при свистящем в ушах ветре.

Старик уже был на работе, он ждал меня.

Мы зашли в его кабинет, он открыл сейф и мягким, но уверенным движением руки положил на стол флэшку.

— Мои люди считали код. Это карта Коломийца.

— Я ничего не понимаю! — чертыхнувшись, я вынул сигареты и закурил. — Я совершенно ничего не понимаю, Старик!

Мне пришлось изложить ему историю, рассказанную следаку и угрюмому, только теперь не опуская самое главное.

— Они были здесь, Игорь, — вынув свою пачку, он чиркнул «Зиппо», и в кабинете запахло его вишневыми сигариллами. Обычно он курит по одной-две в день, в особых случаях. В остальное время курящим я его не видел, наверное, скрывается от публики или дымит дома. Я думаю, что последние дни работы в своей Конторе он только и думал о том, как будет курить вишневые сигариллы. Денег у него, верно, хватало бы на них и в СВР, но кто бы там понял костюм от Бриони и собственный «Мерседес»? Разведчики, которые имеют свой «мерин» и костюмчики за две штуки баксов… как бы это сказать… подозрение вызывают у своих, что ли. — Я получил твое письмо и сразу приехал. И через минуту после того, как флэшка оказалась в моем кармане, явились двое. Они показали мне документы и, ни слова не говоря, направились к телевизору. Они-то и доломали антенну. И слава богу. Я больше не буду видеть эту херь.

— Старик, мы крутим ролики в записи. Для этого антенна не нужна.

— Тогда держи наготове пару машин с бугаями из экстренной психушки. Мои люди на грани. — Глубоко затянувшись — я не понимаю, какие легкие нужно иметь, чтобы так затягиваться сигарой, — он равнодушно заметил: — Ты сегодня в черных очках…

— Я не хочу видеть мир такими глазами. Я ужасно хочу пить, но боюсь.

— Тогда пей воду.

— Воду я и боюсь пить. Во мне килограмма два готовых к использованию дрожжей. Если на них ляжет вода, она тут же превратится в брагу.

— Добрый совет, — и он интимно зашептал, — берешь стопарь водяры, капаешь туда две капли нашатыря и накрываешь лимоном. Глотаешь сырое яйцо и следом заваливаешь готовую архитектурную композицию.

— Спятил?

— Игорь, так делают все разведчики мира.

— Я не разведчик, я тут же начну блевать.

— В этом-то и фокус. Через минуту твой желудок свободен и благоухает, как кошачий туалет «Чистюля».

Я покосился на плазму.

— Хорошо, я закажу на случай шухера две машины. Но убей меня, если я понимаю, зачем карту прятать в холле…

Подкинув флэшку в руке, я направился к выходу. В самых дверях, оказавшись в зоне действия детектора, я услышал мерзкий зуммер.

— Гражданин в сером костюме, задержитесь на минуту! — подобного здесь не звучало около двух лет.

Я остановился и посмотрел на Старика. Он не торопясь приближался ко мне.

— В холле можно работать с компьютером? — спросил он.

— Да, это я клиентам разрешаю.

— Я знаю, я просто так спросил. Так вот, приходит клиент, смешивается тут с толпой себе подобных, незаметно вынимает из-за телевизора карту, вставляет в свой комп и скачивает информацию. Работой с ноутбуком в холле «Глобал» никого не удивить, этим здесь занимаются постоянно. Потом клиент вынимает карту, лепит на жвачку изо рта и крепит на место, на заднюю панель телевизора. И проходит через зону электронного контроля. Детектор молчит.

Я бы догадался об этом сам, если бы спал в эту ночь.

Старик молча идет к телевизору и останавливается перед ним, как гид перед картиной «Грачи прилетели». А потом с гулом оттаскивает от стены тумбу и разворачивает экран ко мне тыльной стороной.

Чтобы лучше видеть, я снял очки…

Вся задняя часть плазменного телевизора была украшена жвачками…

Розовые, голубые, серые, белые… их было столько, что если экран сейчас поднять и прижать к стене, он прилипнет.

— Что тебе сказали менты? — не своим, с похмелья, видно, голосом выдавил я.

— Ничего не сказали. Посмотрели и уехали.

Положив руку на верхнюю часть экрана, я пригляделся. Жвачки хранили на себе прямоугольные отпечатки флэшек…

— Два последних года тебя обносят как мальчишку, и я не снимаю с себя вины за это.

Я покачал головой. Ерунда какая-то…

— Я не теряю прибыли.

— Тогда представь объем сливаемой информации, если то, что тебе оставляют, дабы не вызывать подозрений, ты считаешь сверхприбылью.

С минуту я прохаживался по холлу. Со стороны можно было, наверное, подумать, что президент компании погружен в раздумья — он разрабатывает план сверхмер. Но это было заблуждение. Мой мозг гудел, он был пуст.

Зарычав как волк, я бросился к телевизору, схватил и поднял над головой…

В пяти шагах от меня стоял начальник охраны и смотрел на то под своими ногами, что еще недавно было шикарным телевизором.

Смахнув с брови кровь от врезавшегося в нее твердого осколка пластика, я успокоился. До того, что захотелось пойти в комнату Старика и завалиться там спать. Наверное, этого широкого жеста стоимостью в пять тысяч долларов мне и не хватало всю ночь.