Так вот оно что, он обвинял ее, не себя. Внезапно Фэй невыдержала:

– Если бы мы жили по-прежнему, у нас было бы пятьмиллионов долга вместо четырех.

– Черт возьми! Ты говоришь, как те два старых хрыча,Джентри и Бурфорд! Они же идиоты! И плевать мне на долги! – вопилон. – Разве мы плохо жили? – Вард гневно смотрел в глаза жене, нозлился не на нее, а на себя.

– А ты и дальше лгал бы мне? Они бы сами забрали у насвсе! И вывезли бы всю мебель! – выкрикнула в ответ Фэй.

Вард горько рассмеялся.

– Ну, ясно. А сейчас что ты делаешь?

– Это наше решение, Вард, мы продаем свои вещи, и еслинам повезет, у нас останется немного денег. Мы все обдумаем и вложим их вкакое-то дело. А может, и поживем на них немного. Все это ерунда! Главное, чтомы еще есть друг у друга, и у нас дети.

Вард больше не желал ее слушать и, хлопнув дверью, вышел.Дверь задрожала от удара. После его ухода руки Фэй тряслись еще полчаса, но онаснова принялась паковать вещи.

Через три недели Тэйеры продали дом. Это был самый мрачныйдень в их жизни. Но иного выхода не было. Они получили гораздо меньше, чемнадеялись; покупатели понимали отчаянное положение супругов, но дом уже не былтаким ухоженным, как раньше. В саду царило запустение, садовники давно уволены,от карусели остались на земле вмятины; мебель вывезена, огромные комнаты безлюстр и портьер казались мрачными.

Тэйеры выручили за дом всего четверть миллиона долларов.Предложение поступило на следующий день, неделю шли переговоры, в конце концовдоговорились о цене. Бурфорд, Джентри и Фэй давили на Варда, чтобы тотсогласился на такую сумму, уверяя, что выбора нет. Он подписал документы и тутже заперся в кабинете с двумя бутылками шампанского и бутылкой джина. Глядя нафотографии родителей, Вард оплакивал прошлое, с ужасом думал о предстоящем, ноот спиртного старался воздерживаться.

Фэй допоздна не видела мужа и, когда он вошел, не сразусмогла заговорить с ним. При виде его лица рыдать хотелось. Кончилась беспечнаяжизнь. Фэй испугалась: а вдруг Вард не переживет перемены? Она знала бедность,и ей не было так страшно, как этому баловню судьбы. Сумеют ли они снова обрестидруг друга? Идиллия исчезла, безоблачное прошлое осталось позади. Они осталисьнаедине с ужасной реальностью, трагичностью происшедшего и уродством будущейжизни. Но она не даст мужу опуститься и стать безнадежным пьяницей.

Вард смотрел на жену, будто читая ее мысли. Казалось, егосердце разбито навсегда. Он бессильно опустился на кровать.

– Извини, я оказался настоящим сукиным сыном.

Она почувствовала, как подступают слезы, и попыталасьулыбнуться.

– Нам всем тяжело.

– Но это моя вина. Я не уверен, было ли в моих силахповернуть поток бед вспять, но мог хотя бы замедлить его.

– Ты не сумел бы оживить умирающее производство, Вард.Не осуждай себя. Она подошла к кровати, присела рядом с мужем. – Чтокасается остального, по крайней мере, нас окружал праздник…

– А вдруг нам придется голодать? – спросил ониспуганно. Для человека, все эти годы жившего в кредит, такой вопрос былстранен. Но Вард понимал одно: он отчаянно нуждался в Фэй, и она не бросила егов беде.

Фэй говорила с мужем спокойно, хотя в душе бушевала буря. Ейхотелось передать ему свою веру в лучшие дни. Ничего большего она сейчас длянего сделать не могла.

– Мы не будем голодать, Вард. Мы справимся. Я и вхудшие времена не голодала. – И она устало улыбнулась, ощущая, как всетело ноет от бесконечного упаковывания вещей, передвигания мебели и тяжелыхтюков.

– Но у вас в семье не было семерых человек, правда?

– Да. – Она впервые за эти недели нежно посмотрелана него. – Но я рада, что у нас с тобой большая семья.

– Правда, Фэй? – Несколько часов назад несчастьеотрезвило его, он сегодня не напился и был рад этому. – А тебя не пугает,что все мы держимся за твою юбку, а я веду себя хуже, чем дети?

Она медленно коснулась песочных волос. Как же он похож наГрегори! Временами сын казался взрослее отца, но сходство было разительным.

– Все будет хорошо, Вард. Обещаю тебе. – Фэй нежнопоцеловала мужа в макушку. Слезы медленно текли по его щекам, но он старалсяподавить рыдания.

– Я буду помогать тебе, детка. Клянусь. Я сделаю все,что смогу.

Фэй кивнула, прижалась щекой к его лицу, и впервые за долгоевремя он поцеловал ее в губы. Потом лег с ней в постель, но на этом все изакончилось. И так было уже давно.

Мысли были заняты другим, но их любовь все еще жила, правда,сильно помятая. Больше у них не осталось ничего.

В мае Тэйеры выехали из дома. По щекам Фэй и Варда теклислезы. Они знали, что уходят из этого сверкающего мира навсегда. Лайонел иГрегори тоже плакали. Братья уже были достаточно взрослыми и понимали, чтоникогда больше не вернутся в дом их детства – красивый, надежный, теплый. И что-тов отношениях родителей пугало их. Все переменилось, но дети не понимали доконца, что именно. Только Ванесса и Вэл казались равнодушными, им было по тригода, и сестер не волновало, куда их повезут, хотя и они чувствовали общуюнапряженность.

Вард вел единственную машину, оставшуюся у них, –большой старый «крайслер», с открытым багажником и откидными сиденьями. Сейчасон был им крайне необходим. «Дюзенберги», «кадиллаки» и остальные автомобилиВарда были проданы, как и двухместный «бентли» Фэй.

Для Тэйеров это было прощанием с молодостью. Дом в ПалмСпрингс надо будет освободить в июне, а пока есть возможность оставить тамдетей. Они набрали проспектов об аренде, отвезли мебель на склад. Фэйотправилась в Палм Спрингс вместе с семьей, собираясь потом вернуться вЛос-Анджелес и подыскать дом; Вард останется в Палм Спрингс следить заупаковкой вещей. Он настоял на этом, заявив, что тоже должен внести свою лептув общие хлопоты. Фэй предстояло найти приличное жилье. Она понимала, что этонелегкая задача. После продажи верфей, дома на Беверли Хиллз, мебели, предметовискусства, собраний редких книг, нескольких машин и дома на Палм Спрингс совсеми потрохами им хватит денег расплатиться с долгами. Это даст пять споловиной миллионов долларов; если разумно распорядиться остатком, они смогутсводить концы с концами, только надо снять дом подешевле. Как только онивъедут, Фэй начнет искать работу. Вард тоже намеревался приступить к поискамместа, в чем Фэй сильно сомневалась. Она верила только в собственные силы,вовсе не считая себя старухой; тридцать два года – вполне подходящий возрастдля того, чем ей давно хотелось заняться. Лайонел пойдет в первый класс,Грегори – в детский сад, близняшки – в ясли, и у нее, наконец, появитсясвободное время. Она оставит одну няню на всех, и та будет следить за домом иготовить. Крошке Энн четыре месяца, но девочка не доставляла особых хлопот.Размышляя об этом по пути в Палм Спрингс, Фэй вдруг снова ощутила вину поотношению к младшей дочке. Другие дети в ее возрасте были окружены вниманием,но на эту времени не хватало. Фэй практически не видела ее с тех пор, какродила. Несчастье обрушилось так внезапно, что невозможно было ни о чем большедумать, слишком много другого теснилось в голове. Вард несколько раз взглянулна хмурое лицо жены и потрепал ее по руке.