– Чем могу служить, благородный господин?

– Для начала можешь избавиться от высокопарных обращений. – Рингил снял шляпу. – А после попытайся меня узнать.

Шалак моргнул. Снял очки для чтения и уставился на гостя. Рингил поклонился, шаркнув ногой.

– Алиш? Нет, погоди… Рингил?! Рингил Эскиат? Это действительно ты? – Шалак спрыгнул со стула, бросился к Рингилу и схватил его за руки. – Клянусь зубами Хойрана! Что ты здесь делаешь?

– Пришел тебя навестить, Шал.

Шалак закатил глаза и отпустил Рингила.

– О, умоляю. Ты же знаешь, что моя Риша выцарапает тебе глаза, если увидит, как ты со мной заигрываешь. – Но было видно, что он польщен. – Нет, в самом деле – зачем ты вернулся?

– Это длинная и не очень интересная история. – Рингил уселся на край стола, заваленного камнями причудливой формы, полудрагоценными самоцветами и металлическими штуковинами непонятного назначения. – Однако мне не помешал бы совет.

– От меня?

– Трудно поверить, да? – Рингил выбрал из кучи спутанный моток железной проволоки, в центре которого виднелся некий символ. – Где ты это взял?

– Нашел. Какой тебе нужен совет?

Рингил с театральным видом огляделся по сторонам.

– Угадай с первого раза.

– Тебе нужен совет… про олдрейнов?! – Шалак состроил гримасу, потом тихонько рассмеялся. – Что с тобой приключилось, Гил? На тебя свалилось ненужное богатство? Я думал, такому, как ты, больше по нраву кириатские штучки.

– Мне другие кириатские штучки не нужны. – Рингил двумя полусогнутыми пальцами ткнул в навершие, выглядывающее из-за плеча. – Так или иначе, я не собираюсь ничего покупать. Мне просто нужно узнать твое мнение по парочке вопросов.

– И?

– Если нужно убить двенду, как это лучше сделать?

Шалак от изумления разинул рот.

– Чего?!

– Да ладно. Ты меня услышал.

– Хочешь узнать, как убить двенду?

– Ага. – Рингил раздраженно заерзал и потянул за нитку, торчащую из новой, да, новенькой куртки. И где только Ишиль нашла такого криворукого портного… – Ага, так и есть.

– Да не знаю я. Сперва надо, знаешь ли, разыскать двенду, которого собираешься убить. Никто в…

– …нынешнем поколении не видел Исчезающих. Да-да. Я помню. Но давай предположим, что я и впрямь его разыскал. Вообразим, что он мне мешает. Как мне его убрать, Шал? – Рингил дернул головой, указывая на навершие Друга Воронов. – Это подойдет?

Шалак поджал губы.

– Сомневаюсь. Придется действовать с неимоверной быстротой.

– Ну, вообще-то мне случалось ее проявлять…

Он не стал уточнять, что эти «случаи» относились к делам давно минувших дней. Были еще всякие байки и военные легенды, но кто еще – кроме него в постоялом дворе Джеша, с растущей усталостью – их теперь рассказывал?

Шалак повернулся, окидывая взглядом забитую товаром лавку. Потер лоб, увернулся от свисающей с потолка коллекции деревянных ветряных колокольчиков, скорчил рожу.

– Дело в том, Гил, что мы мало знаем о двендах. Я хочу сказать, все эти вещи в моем магазине – большей частью барахло…

– Серьезно?

Торговец бросил на него угрюмый взгляд.

– Ладно, ладно. Я зарабатываю на жизнь, пользуясь намеками и полуправдами относительно того, во что люди отчаянно хотят верить. Не надо мне об этом напоминать. Но в центре всего этого есть вещи, в которых даже кириаты не сумели разобраться. Они, знаешь ли, когда-то сражались с двендами за обладание этим миром. Но если прочесть их анналы, выяснится, что они толком не понимали, с кем воюют. Там встречаются упоминания о призраках, оборотнях, одержимости, камнях, лесах и реках, которые оживали, повинуясь олдрейнскому приказу…

– Ох, прекрати, Шал. – Рингил покачал головой. – Ты же не настолько наивен. Мне нужно обоснованное мнение, а не болтовня, которую я мог бы услышать от любого придурка на рынке Стров.

– Ты его и услышал, Гил. Мое обоснованное мнение. Кроме устных преданий и нескольких рунических каракулей на каменных столбах вдоль западного побережья, у нас нет ничего, повествующего о том, какими олдрейны были на самом деле, кроме хроники Индират М’нал. Это единственный достойный доверия источник. Все прочее, написанное кириатами на данную тему, опирается на него. А в Индират М’нале говорится, помимо прочего, что двенды могли управлять водой, камнем и деревом, оживляя их.

– Ну да, а я когда-то знал маджакских пастухов, которые считали кириатов демонами, черными от огня. – Рингил согнул руку и ладонью изобразил бормочущий рот. – Исторгнутыми из Адской Бездны, чтобы скитаться по земле под гнетом Вечного Проклятия. И так далее, и тому подобное. Такую ерунду каждый день выдумывают люди, слишком тупые, чтобы разобраться в происходящем. Слышал бы ты лодочника, который привез меня сюда из Луговин. Пламя в северном небе, огни на болотах, черный пес, лающий в ночи. И никто не задается вопросом, как узнать, что пес черный, по его гребаному лаю.

Шалак взглянул на него искоса. Нахмурился.

– В чем дело, Гил? Почему ты такой сердитый?

Он опомнился. Уставился на чисто выметенный пол магазинчика и вскинул бровь, осознавая, как напряжено прозвучал его только что стихший голос.

– Что случилось, Гил?

Он покачал головой. Вздохнул.

– Ничего особенного. Пустяки. Поздно заснул, слишком много кутил, ты меня знаешь. Прости. Так о чем ты говорил?

– Говорил ты, а не я. О том, что люди слишком тупы, чтобы разобраться в происходящем, и оттого прячутся среди суеверий. Это, в принципе, верно, но ты упускаешь главное – что говоришь о людях, к тому же о невежественном простонародье. Летописцы, создавшие Индират М’нал, таковыми не являлись. Они были сливками кириатской культуры, высокообразованными и побывавшими в таких местах, какие большинству из нас сложновато вообразить. И эти ребята боялись двенд – да-да, это очевидно по тому, как написана хроника. Очевидно, как макияж на физиономии портовой шлюхи.

Рингил вспомнил кириатов, с которыми был знаком; Грашгал, Наранаш, Флараднам и остальные, чьи имена потихоньку окутывались туманом забвения. Он подумал о невозмутимой властности, с которой они вели себя на войне с Чешуйчатым народом, и о методичной жестокости, с которой они сражались. Это была, как настаивала Арчет, лишь маска, часть придворных манер, неотделимых от кириатской культуры с самого ее возникновения. Однако, если она права, та маска никогда не сходила с лица, даже когда Наранаш истекал кровью на побережье Раджала, продолжая улыбаться, и кровь текла у него между зубами, а сам Рингил скорчился рядом, беспомощный.

«Кажется, сынок, дальше вам придется без меня. Мы побеждаем?»

Рингил огляделся по сторонам: ихельтетский фланг трещал и ломался, как дешевые доспехи под серией ударов, не выдерживая натиска чешуйчатого авангарда. По всему побережью распространялась паника; солдаты бежали, покидая дрогнувшие ряды; те, кто лежал на песке с переломами, ожогами или вспоротым брюхом, кричали; бухту пересекали удирающие десантные баркасы, увозя везунчиков, которым удалось пересечь мелководье…