— Позволено мне будет спросить, почему вы пришли ко мне в такой час?

— Да, — ответил я. — Вы можете спросить. Но ответить мне нечего. Я не знаю, зачем пришел. Может быть, потому, что мне некуда пойти.

Она пила чай. Больше вопросов она не задавала. Просто ждала, чтобы я объяснился, но я не мог ничего объяснить, поэтому, лишь бы что-нибудь сказать, спросил:

— Почему вы читаете «Время»?

Наступила пауза. Она казалась удивленной.

— Может быть, — сказала она наконец, — потому что умею читать.

Тогда я понял, почему газета показалась мне странной в ее руках. Несмотря на социально ориентированное законодательство семидесятых годов, большинство женщин ее класса по-прежнему оставались безграмотными.

— Вы ходили в школу? — неловко спросил я.

— Нет.

— И все же вы умеете читать.

— Я научилась.

— Вы, должно быть, были очень одаренной ученицей, если научились читать без учителя.

— У меня был учитель. Но не в школе.

— А… а по другим предметам у вас тоже был учитель?

— Да, мистер Касталлак, — сказала она. — Думаю, что можно сказать и так. Чтение — лишь одна из наук, которыми я овладела в молодости.

— В Сент-Ивсе?

— В Сент-Ивсе.

Я попробовал чай. Он был крепким, как микстура. Я сделал еще глоток.

— Почему вы не любите Сент-Ивс, миссис Рослин?

— Почему? — переспросила она. Глаза ее были чисты, в них отражалось чуть-чуть презрения, чуть-чуть смеха. — Без особой причины. Мне просто надоел запах рыбы.

— Понимаю. — Гром ушел дальше, но дождь по-прежнему постукивал в окна. — И все-таки приятно жить у моря, — сказал я наконец. — Когда-нибудь я буду жить около моря, в Пенмаррике. Вы знаете об этом?

— Я… слышала сплетни.

— Это большое поместье. Мне повезло, что у меня есть такой… Как сказать?… Такой…

— Такие большие надежды, — сказала она с улыбкой.

— Точно. — Я посмотрел ей прямо в глаза. — Я рад, что вам известны факты; мне бы хотелось, чтобы мое положение было вам ясно.

— О? Зачем?

— Потому что я хотел спросить вас, миссис Рослин, не станете ли вы моей женой?

Она посмотрела на меня. Ее чистые глаза были полны изумления.

— Выйти за вас замуж, мистер Касталлак?

— Выходите за меня замуж, миссис Рослин. Выйдете?

Она сразу подобралась. Я увидел, как она взглянула на чашку чая на столе перед собой, пытаясь, вероятно, вспомнить подходящую фразу из какой-нибудь книги, некогда читанной в Сент-Ивсе.

— Видите ли, мистер Касталлак, — сказала она, тщательно подбирая слова, — я, конечно, целиком осознаю оказанную мне честь…

Я попытался вспомнить, была ли эта фраза позаимствована у Диккенса. Или у Джейн Остин.

— …Но, к моему глубочайшему сожалению, я вынуждена отклонить ваше предложение. Я вам очень благодарна и сожалею, что не могу стать вашей женой. — Она неловко улыбнулась. Глаза ее были настороженными.

Наконец я прервал тишину:

— Может быть, вам нужно время, чтобы обдумать предложение? У вас же его не было.

— Боюсь, что мне не требуется дополнительное время на размышление, мистер Касталлак. Но, тем не менее, благодарю вас.

— Могу ли я узнать, какова причина вашего отказа?

— В данный момент я не хочу вторично выходить замуж. Слишком мало времени прошло после смерти мужа.

— Тогда можно ли мне повторить свою просьбу, когда…

— Нет, мистер Касталлак. Спасибо.

— Потому что я слишком молод?

Она заколебалась.

— Может быть.

— Тогда, когда я стану старше…

— Нет, мистер Касталлак. Мне очень жаль. Замужество исключается.

Я посмотрел на нее. Руки мои сжались и замерли. В голове не было ни единой мысли, кроме той, что я хочу провести с ней ночь и не могу.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Пожалуйста, простите меня. Это неосуществимо. Простите.

— Это осуществимо, — возразил я, — и это осуществится. — Я встал. — Извините, что отнял у вас время, миссис Рослин. Простите. — Я направился к двери.

Она была удивлена.

— Вы уже уходите?

— Да. Я и так злоупотребил вашим гостеприимством.

— Но ведь дождь еще идет! Останьтесь хотя бы, пока не кончится гроза.

— Нет, мне нужно уходить. Немедленно. Простите меня. — Я вслепую побрел в холл и завозился с задвижкой входной двери.

— До свиданья, мистер Касталлак. — Ей по-прежнему было неловко. — Спасибо, что заглянули.

— До свиданья, миссис Рослин, — сказал я, не в состоянии на нее смотреть, и вышел в темноту, дождь и ветер.

Дверь закрылась.

Я стоял, часто дыша, бессмысленные слезы снова защипали мне глаза, а при новой вспышке молнии, осветившей долину, на горизонте я опять увидел моторный цех, каменную башню шахты Динг-Донг. Гром, дрожа, укатился к Пензансу и Маразиону. Дождь хлестал меня по щекам, будто маленьким хлыстом. Наконец, спотыкаясь в темноте, я обогнул дом и начал свой тяжкий путь вверх по холму к обдуваемым ветром стенам замка Чун.

5

Когда я пришел домой, отца не было.

— Он оседлал лошадь, — сказала миссис Мэннак, — и отправился вас искать. Очень волновался. Я сказала ему, что приближается гроза, но он не обратил внимания. «Гроза — это ерунда», — сказал он. Очень волновался.

Меня охватили ужас и раскаяние.

— Куда он поехал?

— Сказал, что на запад от Сент-Джаста. Да не корите себя, мистер Марк. Сейчас он поди уж сидит где-нибудь в трактире.

Отец, вероятно, поехал в Пенмаррик. Он, наверно, подумал, что я вернулся к Жилю. Я надел пальто, шарф, сапоги для верховой езды и выбежал на тропинку, ведущую к дороге на Морву. Дождь сыпал уже не так часто, но ветер был по-прежнему силен и дул мне в лицо, когда я спускался по холму к церкви. Едва свернув к Сент-Джасту, я услышал слабый топот копыт.

— Папа! — Я ринулся вперед, поскальзываясь в грязи, стуча зубами от холода и сырости. — Папа! — закричал я, но ветер срывал слова с моих губ и относил их через пустошь в сторону Чуна. — Папа!

Из-за поворота показалась лошадь. Было так темно, что я не видел лица седока.

— Папа…

— Марк. — Он был уже рядом и слезал с лошади. — Марк, я так за тебя волновался. Так волновался. — Он обнял меня, и я прижался к его груди, как когда-то в Гвике маленьким мальчиком. — Где ты был? — спросил он. — Я искал тебя. Я доехал до Пенмаррика, но дворецкий сказал, что тебя там нет. Где ты был?