— Ну, да. Вы говорили про какого-то ковбоя,про нож, про спасателя. Как только приехал врач, он сделал вам внутривенныйукол и вы тут же уснули. Врач сказал, что у вас просто стресс.

— Стресс?

— Ну да. Видимо, долгое время вы жили внервном напряжении, а теперь немного расслабились, скинули с себяпсихологический груз, и вот результат. Ваш муж очень сильно за вас переживал.Он попросил меня посидеть у вашей кровати целую ночь.

— И вы сидели целую ночь?

— Сидела. Вы спали неплохо, только немногобредили. Сейчас я позову вашего мужа. Он сказал, чтобы я позвала его сразу, кактолько вы проснетесь. У вас очень внимательный муж, и он очень сильно за васпереживает.

— А где он?

— Сейчас я его позову.

Лена зевнула, закрыла ладонью рот и вышла изкомнаты. Вскоре в спальню вошел Анатолий с букетом незнакомых розовых цветов.Положив букет на кровать, он сел рядом и поцеловал мне руку.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь.

— Что это за цветы? — Я взяла букет и снескрываемым удовольствием вдохнула его аромат.

— Да Бог его знает, — пожал плечами Толя. —Какие-то местные.

— А как они называются?

— Да я и не спрашивал. Тут недалеко несколькокустов растет. Вот мне и пришлось немного их пообщипать. Хотелось тебе приятноесделать. Прямо как школьник. Я в последний раз цветы рвал только в школе. Дляодноклассницы весь куст сирени оборвал. За это от завуча хорошую взбучкуполучил.

Я улыбнулась, еще раз понюхала букет иположила его к себе на колени.

— Интересно, как же они все-таки называются?

— Если хочешь, мы обязательно это узнаем. Апока мы их будем называть просто. Цветы египетской национальности.

— А почему не кавказской?

— Потому, что египетской, а проще арабской.Анатолий посерьезнел и провел по моей щеке шершавой ладонью.

— Маша, ну ты отошла?

— От чего? — В моем голосе послышалось нервноенапряжение.

— От своих вчерашних видений.

— Ты считаешь, что это были видения?

— Конечно. Больше ничего быть не могло.

— А правда, что ты вчера вызывал «скорую»?

— Правда.

— Мне, что — было так плохо?

— Ну… нехорошо..

Я закрыла глаза и с ужасом вспомнила все, чтопроизошло вчера вечером. Мне стало совсем паршиво, но я поняла, что больше неимею ни малейшего права раскисать и обязана держать себя в руках. Взяв Анатолияза руку, я крепко ее сжала и почувствовала, как екнуло мое сердце. — Знаешь,Толя, со мной такое в первый раз.

— Какое такое? — не понял меня Анатолий.

— Такое, что я чувствую себя дурой.

— Почему?

— Потому что я говорю, а мне никто не верит.Ты не представляешь, как мне паршиво.

Отпустив Толину руку, я резко встала с кроватии принялась нервно ходить по комнате. Затем остановилась, посмотрела Толе прямов глаза и произнесла небольшую речь, старясь выделить каждое слово и ни в коемслучае не потерять самообладание.

— Толя, посмотри на меня внимательно. Янормальная, здоровая женщина, которая никогда не лишалась рассудка. Вчера ябыла точно такая же. Единственное, что я не могла уснуть. Меня мучилабессонница. Вчера я не напивалась и не сходила с ума. То, что я вчера видела,произошло на самом деле. Понимаешь, на самом деле?! Я не понимаю, почемуспасатель остался живой. Не понимаю. Может, он объяснил, кто нападал на него сножом? Может, его нужно хорошенько потормошить, припереть к стенке, чтобы онсказал правду?! Может, он что-то скрывает?!

— Когда мы пришли к нему в домик, он крепкоспал, — совершенно спокойно ответил Толя, пододвинул к себе пепельницу изакурил.

— Неужели я ошиблась? Быть может, на моемполотенце лежал другой араб?

— На территорию виллы посторонних не пускают.

— А ковбой?

— И ковбоев в том числе. И вообще, с чего тывзяла, что это спасатель? Арабы все на одно лицо.

— Не скажи. Кто-кто, а арабы не на одно лицо.Тот человек был одет в куртку, на которой был нарисован верблюд и написано: «Приглашаемпосетить Египет».

— Таких курток полно.

— Эта куртка была ядовито-желтого цвета.

— В таких куртках ходит обслуга этой виллы.

— Вот видишь. И еще я запомнила этогоспасателя, когда он у нас на глазах чинил катер. У него лицо такоезапоминающееся.

— Ну как у араба может быть запоминающеесялицо?

— Очень просто.

— Объясни.

— Глаза слишком выпуклые, как у суслика. Он ипохож на суслика. Словно он чего-то боится и ему угрожает опасность. Я егозапомнила на пляже. Я еще ни у кого не видела таких глаз. Да и черепная коробкау него какая-то странная.

— Что?!

— Я говорю, что строение черепа у него оченьстранное.

— И когда ты успела разглядеть его череп?

— А что его разглядывать-то? Таких череповединицы. Очень странная черепная коробка, как у инопланетянина.

— Почему?

— Она вытянутая какая-то…

— Маша, может, ты права и череп у негодействительно марсианский, но когда мы пошли смотреть обещанный труп, тоспасатель спал себе сном праведника в своем домике. Нам пришлось его изряднопотормошить, чтобы он проснулся. Я не знаю, что с тобой происходит… То ковбои,то спасатель-инопланетянин. Может, ты в детстве ужастиков насмотрелась?

— Я терпеть не могу ужастиков.

— Не похоже. У тебя слишком богатая фантазия ибольное воображение.

Беспомощно разведя руками, я села на краешеккровати и склонила голову.

— Тогда какое может быть объяснение тому, чтовчера произошло?

Толя взял меня за руку и осторожно произнес:

— Врач сказал, что это последствия стресса.

— Какой врач?

— Тот, который к тебе приезжал.