Куда Бартон ведет ее?

— Вот, почти добрались. — Старик вытащил ключ, и Эмилия похолодела, догадавшись вдруг, что ведут ее к той самой комнате с чемоданами.

«Неужели, ее раскусили? — пронеслась в голове страшная мысль. — Граф догадался, кто она есть, и теперь запрет ее на замок, чтобы выпытать правду».

Что делать?

Бежать?

Бартон, между тем, отпер дверь и вошел в комнату… Девушка, замешкавшись на пороге, глянула внутрь. И обомлела… В еще вчера пустующей комнате полыхал разведенный камин, горели светильники на стенах, а на постели действительно кто-то лежал.

— Чего же вы не проходите? — ворчливо осведомился дворецкий. — Боитесь хворь подхватить? Так она не заразная, сами сказали. Это не тиф и тем более не холера. А вот комната стынет…

Эмилия, совершенно сбитая с толку, с опаской переступила порог и замерла у дверей, оглядевшись по сторонам: ни тебе чемоданов, виденных ей прошлой ночью, ни прочих наваленных здесь вещей — обычная спальня, как прочие в доме.

— Ну и чего ты стоишь там? Мне надо на берег спешить. Иди сюда, я расскажу, что делать надо…

Происходящее настолько захватило ее, что Эмилия позабыла и о собственном виде, и о походке, за которой следовало следить, опомнилась только когда старый дворецкий, покачав головой, произнес теряя терпение:

— Вы сегодня хуже нерасторопной служанки. Что с вами? — И прищурил глаза. К счастью для девушки, заметавшаяся на постели больная, отвлекла внимание ворчуна на себя, и дворецкий, смочив тряпицу в чашке с водой, положил ее ей на лоб.

— Вот, делайте так же, пока не приедет доктор, — произнес он. — Если потребуется, дайте больной немного воды, но ни в коем случае не позволяйте ей встать. Бедняжка в бреду и ее одолевают кошмары…

— Кошмары, сэр?

— О да, ей мерещится, что в Линдфорд-холле ей хотят навредить, и она порывается сбежать в лес. Несчастная девушка, абсолютно лишилась рассудка! Лихорадка творит с нашим разумом странные вещи, — вздохнул Бартон и направился к двери. — Итак, я могу на вас положиться, молодой человек?

— Да, конечно, я присмотрю за мисс…

— Грейнджер, — подсказал Бартон. — Она сирота из Монтроза. О ней, кроме нас, больше некому позаботиться!

И он вышел, плотно прикрыв за собой дверь, а после и вовсе провернув в замке ключ. Эмилия оказалась запертой в той же комнате вторую ночь кряду, правда, теперь при совершенно других обстоятельствах, но, однако, не менее странных. Оставшись одна, она опять осмотрелась, прошлась, заглянув во все углы комнаты и подбросив полено в огонь…

— Мисс Грейнджер, — повторила имя больной, замерев у кровати и внимательно изучая осунувшееся лицо.

Для той, что хворала вторую неделю подряд, выглядела она довольно неплохо: чистая кожа, мягкие, не сальные волосы. И Эмилия представила графа, мывшего девушке голову и поившего ее лечебными травами… В роли сиделки его смурной образ казался настолько комичным, что она улыбнулась.

В окно что-что стукнуло, и Эмилия вздрогнула, разом избавившись от улыбки. Пошла закрыть ставни — странно, но незапертыми, они теперь пугали ее — и заметила огонек, пляшущий средь деревьев: это Бартон брел с фонарем в сторону берега.

Интересно, подумалось ей, этим доверительным действом граф как бы принес извинение о сказанных утром словах? Все-таки в смерти белки Эмилия не считала себя виноватой.

— Лес… мне надо в лес, — простенала в этот момент женщина на постели, силясь подняться, и девушка поспешила к ней, мягко удерживая за плечи.

— Успокойтесь, прошу вас, — сказала она. — Вы в безопасности. Я буду рядом и помогу вам!

— В лес… — снова прошептала больная сухими губами. — Я должна уходить…

— Вот, выпейте немного воды. — Эмилия приподняла ее голову и приложила к губам край стакана. Та сделала два жадных глотка и снова откинулась на подушки…

— В лесу безопасно, — прошептала она. — Только в лесу… В доме — нет. Я должна уходить…

Эмилия смочила тряпицу и положила на ее полыхающий жаром лоб.

— Ночью в лесу много хуже, чем здесь, — сказала она. — Звери, летучие мыши…

— … Блейк. Где Блейк?

— О ком вы, мисс Грейнджер? Здесь нет никакого Блейка.

— Я хочу видеть Блейка! — закричала вдруг женщина и вцепилась Эмилии в отвороты халата.

Хватка ее оказалась железной, и девушка чудом сумела освободиться. Впрочем, приложенное усилие, исчерпав, должно быть, все силы несчастной, погрузило ее в своеобразное забытье, похожее больше на обморок, чем на сон.

И Эмилия выдохнула, поправляя халат и стараясь унять громко стучащее сердце. О каком еще Блейке говорит эта женщина? Кроме Бартона и Робба Маккинни Эмилия никого здесь не знала. Впрочем, она и о ней не ведала все эти дни… Может быть, где-то в доме страдает в горячке еще один пациент?

Она бы не удивилась: Линдфорд-холл, действительно, был странным местом.

Зачем Эдвард Дерби здесь поселился?

Решил стать отшельником после смерти жены?

Что за опыты он проводил целыми днями в лаборатории?

Уверившись, что ее пациентка затихла на какое-то время, Эмилия, опустившись в мягкое кресло, продолжила размышлять о странностях острова Скай и обитателях Линфорд-холла. В какой-то момент пахнуло нежным ароматом цветов, как будто знакомым, и веки невольно отяжелели… Она опустила голову на согнутый локоть и прикрыла глаза.

… Сон снился какой-то странный. До удивительного реалистичный… Она по-прежнему была в этой комнате, сидела в том самом кресле, но видела себя словно со стороны. И слышала женский голос… Тоже как будто знакомый. Ну, конечно, именно он отвечал Бартону за дверями лаборатории прошлой ночью! «Скажи, что согласна, — требовал голос, витавший по комнате подобно аромату духов, бестелесный и безымянный. — Скажи, что согласна! Ты слышишь меня?» Женщина на кровати заголосила, силясь подняться, но безуспешно. Ее большие, распахнутые глаза глядели в паническом ужасе перед собой… «Я не хочу, — отозвалась она. — Я не хочу соглашаться!» «Соглашайся! — прорычал женский голос, явно рассерженный. — Ты, глупая курица, соглашайся!» Мисс Грейнджер в ужасе закричала…

… И Эмилия вдруг то ли открыла глаза, то ли просто очнулась. Увидела, что больная действительно вопит во весь голос, спуская ноги с кровати, и бросилась к ней, пытаясь ее удержать.

Так, вдвоем, они и рухнули на пол, причем Эмилии досталось вдвойне, так как хрупкая, но, как оказалось, тяжелая в кости, мисс Грейнджер, придавила ее всем своим телом, вышибив разом весь воздух из ее словно сплющенных легких.

Она не успела опомниться и восстановить сбившееся дыхание, как в комнату, распахнув дверь, ворвались граф Дерби с Бартоном и неизвестным мужчиной далеко в арьергарде. Граф тут же подхватил придавившую ее женщину и уложил бедняжку в кровать. Дышать стало легче, и Эмилия, повернувшись на бок, наконец вдохнула всей грудью.