Сердце дернулось…

Глупость какая.

— Смотрите, а вот шкатулка с ее драгоценностями, — указала Амелия на шкатулку на полке под платьями. — Там, наверное, есть на что посмотреть.

— Вот и увидим. — Мисс Джонстон достала шкатулку и, поставив ее на кровать, откинула крышку.

Блеск брошей, камей, ожерелий, серёг и прочих ювелирных изделий ослепил их на миг, вызвав вздох восхищения, а потом Эмма сдавленно охнула и, схватив что-то с самого верха, прошептала, явно взволнованная:

— Это мое. — И все прочие различили на ее ладони эгрет с изумрудом, показавшийся им смутно знакомым.

— Твое? — переспросила мисс Хортон.

— Мое, — повторила мисс Джонстон уже больше не шепотом. Взгляд ее сделался подозрительным. — Откуда у графа эгрет с моей шляпки? — осведомилась она. — С той самой, испорченной в первый день. Мистер Спенсер, вы ведь еще искали ее, но не нашли…

— Вы уверены, что этот тот самый? — уточнил молодой человек.

— Совершенно уверена. — Сдвинула девушки брови. — Я люблю свои шляпки, а эту… любила особенно. Семьдесят фунтов — это вам не какая-то шутка! Вот, посмотрите, здесь на камне крохотная царапина… — девушка отогнула перо и показала на дефект камня. — Ее специально прикрыли пером, как я и просила.

— Но как эта вещь могла попасть к графу? — спросила Амелия. — Ты сказала, что шляпку похитила белка.

— И похитила… умыкнула, я сама это видела.

— Тогда как?..

— Вот и я хотела бы знать, — процедила мисс Джонстон сквозь зубы.

Мисс Хортон предположила, что девушка могла ошибиться, и в мире существует два абсолютно похожих эгрета, но мисс Джонстон была непреклонна и, сжав украшение в кулаке, заявила, что ни за что не оставит его в этой шкатулке. Еще и графа расспросит, откуда он у него…

— Не надо, — взмолилась мисс Холланд. — Если он только узнает, что мы рыскали в его доме… К тому же в его собственной комнате.

— А где рыскал он сам, позвольте узнать?! — зло отозвалась мисс Джонстон. — Я не смогу жить спокойно, если этого не узнаю.

Спенсер и сам хотел бы узнать, как именно граф заполучил эту вещь, если, конечно, это действительно украшение Эммы. Вокруг графа было столько загадок, что в голове им делалось тесно… То странные правила, то чемоданы пропавших людей (в этом Эмилия не сомневалась), то эта находка и утреннее происшествие с белкой. Обо всем этом стоило бы подумать, и желательно в тишине… Голос Эммы действовал молодому человеку на нервы.

В конце концов, сбежав от паутины, пауков и трех назойливых мисс, похожих на трех маленьких мух, завязших в паутине загадок острова Скай, Спенсер вышел во двор и побрел в сторону хозяйских построек. Где-то здесь держали трех волкодавов, охранявших Линдфорд-холл по ночам. Спенсер подумал, что освежить голову и заодно поглядеть на этих «чудовищ» было бы вовсе не лишним: вдруг придется выйти из дома в ночи. И хотя он точно не был уверен, не придумал ли граф про заразных летучих мышей, все-таки предпочел бы заранее ко всему приготовиться.

Вот и собаки: огромные, страшные морды, а сами размером с теленка. Они бегали за загородкой, косясь на нее черными, словно бездна, глазами.

— Что, нравятся? — раздался голос из-за спины.

Молодой человек обернулся и увидел большого мужчину с закатанными по локоть рукавами рубахи. Он курил трубку, пуская в воздух кольца вонючего дыма.

— Да не очень, сэр. Больно страшные! С кем имею честь говорить?

Мужчина — а было ему не больше лет сорока — усмехнулся левым уголком губ.

— Я Роб Маккинни, сэр, повар. Один из немногих оставшихся… — Черенок его трубки перекочевал из левого уголка губ в правый. — А вы, конечно же, тот секретарь, о котором говорил Бартон. «Молодой и пронырливый», — он опять усмехнулся. — Его собственные слова. Будем знакомы!

Роб Маккинни протянул Спенсеру руку и тряхнул ее так, что беднягу повело сверху вниз, как бочку в судовом трюме в сильный шторм.

— Не очень-то добрая рекомендация, — произнес Спенсер. — Я, может и молод, сэр, но «пронырлив»…

Собеседник осведомился, продолжая дымить:

— А что вы, собственно, здесь искали, молодой секретарь? К хозяйским постройкам редко кто ходит. — Его насмешливый взгляд как бы без слов говорил, что только самый пронырливый человек сунет сюда свой пронырливый нос.

— Да голову решил вот проветрить…

— Что, дамочки достают? Слышал от Бартона, они преужасные. Высокомерные, что те королевы… Как граф их терпит, помилуй боже?

Спенсер вскинул вверх подбородок.

— Да граф и сам, как вы знаете, не подарок, — не сдержался он. — Сегодня налетел на мисс Хортон из-за подстреленной белки.

Насмешка стекла с лица Роба Маккинни вслед за вынутой изо рта трубкой.

— Белку… жаль, — произнес он, явно намереваясь уйти. — Белки мне нравятся, — добавил со вздохом.

Один из псов оглушительно гаркнул, казалось, бык промычал, даже уши на мгновение заложило. Спенсер отпрянул с испугом, и мужчина сказал: — Да ты не боись, они добрые, несмотря на то, что большие. Кинешь, бывает, им кость, а они, что котята, ластятся к тебе, вроде как благодарность свою выражают! — И со значением, поглядев молодому человеку в глаза: — Некоторые только с виду пугающие, а внутри сущие ангелы. Бывай, парень! — И развернувшись, Роб Маккинни скрылся за дверью, ведущей, как догадался молодой человек, к кладовым и его главной вотчине — кухне.

К вечеру настроение графа ничуть не улучшилось: он показался в столовой такой же смурной, как и утром, когда уходил после случая с белкой. И в лабораторию Спенсера, ясное дело, опять не позвали, а ведь казалось, все могло получиться… Ан-нет.

Мисс Хортон ради ужина расстаралась: надела лучшее платье, уложила прическу, украсив ее живыми цветами, — она как будто хотела сказать, что ничуть не обижена поведением графа. Пусть видит, чего он лишился, выбрав предметом заботы какую-то белку, а не ее, мисс Гортензию Хортон, одну из завидных невест королевства.

А вот мисс Джонстон, войдя в столовую после графа, заставила девушек побледнеть: в ее волосах, искусно приделанный к волосам, красовался тот самый эгрет, найденный в комнате графа.

На безмолвный призыв мисс Гортензии избавиться от него она ответила вздернутым подбородком и улыбнулась, когда Амелия Холланд отчаянно затрясла головой, призывая подругу к тому же.

Мисс Джонстон прошла к отставленному для нее Бартоном стулу и села за стол с достоинством истинной королевы. Граф на нее едва ли взглянул…

Все притихли, как будто поминая почившего родича. Тишина угнетала.

И тут — хвала небесам! — миссис Лукас спросила:

— Как прошел ваш сегодняшний день, граф? Надеюсь, весьма плодотворно?