Мы с магом переглянулись.

– Он не обо мне! – испуганно пояснила я. – Я ужасна, невыносима и у меня отвратительный характер – так все говорят.

– Это плюй-в-ухо, – пожал плечами Навыч и, шагнув к окну, попытался оттащить от него принца.

Да, по-кармодонски маг говорил отвратительно, но понимание имел! Лицу королевской крови, во-первых, вовсе не пристало выть, а во-вторых, показывать всему миру свои истинные чувства.

Бросившись к ним, я схватила принца за воротник камзола и тоже приняла участие в оттаскивании от окна. Но не тут-то было! Пальцы Его Высочества, которые ранее казались мне слабыми, вцепились в подоконник с нечеловеческой силой.

– Вчера я проплакал всю ночь, – трагически сообщил Стич челяди, которая начала собираться под стеной замка, – я мечтал вдыхать ее запах и целовать со всей силой своего чувства…

– Нежного, – пробормотала я, дергая его за воротник.

– Что? – на миг отвлекся Стич.

– Нежного чувства, Ваше Высочество, – поправила я.

– А, спасибо! Со всей силой своего нежного чувства! Но она была недоступна, недостижима, как холодная звезда, что на рассвете видна над горизонтом!

– Поэт, твою мать, – вспомнив папеньку, фыркнула я.

Ткань камзола треснула, и воротник оказался у меня в руках.

– Слышь вы, маг, сейчас же сделайте что-нибудь! – я в ярости топнула ногой. – Пока наследник вашей страны не рассказал внимательным кармодонцам каких-нибудь интимных подробностей.

Навыч посмотрел на меня, потом на принца, кивнул и сообщил:

– Быть плюй-в-ухо!

И со всего размаха опустил каменюку принцу на затылок.

– Моя любоуууу… – простонал Стич, рухнув на пол.

Я наклонилась, ощупывая его голову.

Навыч предусмотрительно и плотно закрыл окно.

– Вы его убили? – восхитилась я. – Крови нет.

– Есть плюй-в-ухо, – усмехнулся маг, показав камень.

Вернул артефакт в шкатулку, запер на ключик, который повесил Стичу на шею, и заметил:

– Принц крепок, очухманется момент. И ничего не помнить! Так всегда бывать от плюй-в-ухо.

– Не будет ничего помнить после того, как очухается? – сама для себя перевела я. – Это чудесно – хоть кому-то из нас троих не будет стыдно.

– Да, Ваше Осочество! – поклонился маг.

– Вы присмотрите за ним? – поинтересовалась я. – Мне пора возвращаться на бал.

Маг снова поклонился. Он мне положительно нравился – этот похожий на жердь, немногословный старик.

Я возвращалась в бальный зал, раздумывая над увиденным и услышанным. Если после применения артефакта человек все забывает, это то, что нужно! Ведь Онтарио вовсе не требуется знать, как сильно я желаю правды о его отношении к Аманде Кивис. Он вообще не должен подозревать, что я испытываю к нему какой-то интерес.

– Что вы сделали с Его Высочеством? – вдруг услышала я знакомый голос и остановилась как вкопанная.

Вот только его здесь не хватало!

– Убила, – мило улыбнулась я, поднимая глаза на Онтарио, прислонившегося плечом к стене. – Вы забыли, как страстно я хочу иметь в своей конюшне жеребца по имени Зверь, которого ваш отец так недальновидно подарил неверийскому принцу? Чем не повод для преступления?

Удивительно, но младший Ананакс не усмехнулся, как делал обычно, реагируя на мои выходки. Он вообще выглядел мрачно.

– У вас встрепанный вид, Ваше Высочество, – сообщил он. – Я сомневаюсь, что вы убили принца, но вы явно вели себя с ним… неподобающе.

– Может, это он так вел себя со мной? – парировала я и, не останавливаясь, пошла дальше. – Вы уже приняли поздравления с помолвкой? Их тяжесть не давит на вашу совесть?

Онтарио отлепился от стены и пошел рядом.

– Причем здесь моя совесть?

Я иронично изогнула бровь.

– Вы, правда, не понимаете? Тогда у вас совсем нет совести. Аманда, бедняжка, а ведь ей предстоит прожить с вами всю оставшуюся жизнь, рожать от вас детей. Надеюсь, хоть у них будет совесть. Ах, эти маленькие ангелочки!..

Онтарио резко остановился и схватил меня за руку. Вот у кого пальцы были, как клещи! Я не сомневалась, что на запястье останутся синяки.

Мы уставились друг на друга, он – дрожа от настоящей ярости, я – от скрытой. Перед глазами все еще стояло лицо Стича, орущего во всю глотку о своей любви. Ну уж нет! Пусть Онтарио хоть сломает мне руку, я даже не пикну. Я – принцесса Кармодона Альвина!

Взгляд сам собой опустился с глаз Онтарио на его упрямый рот. Я закусила губу – вот ведь наваждение! Почему любая стычка с ним наводит на мысль о поцелуях?

– Да что же это… – пробормотал младший Ананакс, отпустил меня и быстро пошел прочь.

Я глядела ему вслед, потирая запястье. Сейчас бы уехать домой и лечь спать, предварительно наевшись вишневого пирога с теплым молоком! Но Аманда не поймет, если я не поздравлю ее, а ведь я еще этого не сделала.

Остановившись в дверях бальной залы, я несколько мгновений наблюдала за Амандой. У нее было лицо человека, у которого неожиданно исполнилась затаенная мечта. Я вспомнила, как однажды подарила щенка семилетнему мальчишке – сыну одной из моих горничных. И какое изумление пополам с неверием и огромной радостью украсило его мордашку. Аманда сейчас выглядела точно так же.

– Мои искренние поздравления, дорогая! – сказала я, широко улыбаясь и приближаясь к ней сквозь коридор расступившихся придворных. – Надеюсь, ваша свадьба будет самой пышной и запоминающейся в Самыйсоксе.

Аманда присела в глубоком реверансе.

– Благодарю вас, Ваше Высочество, – пропела она, – но мы решили, что поженимся в столице, а не здесь. Ведь вы обещали представить Онтарио при дворе? Надеюсь, вы окажете и мне эту милость?

Я едва поймала отвисшую челюсть. Пришлось сделать вид, что нос зачесался. О как! Самыйсокский сукин сын собирается донимать меня в родном доме? Во дворце? О-о-о!

– Мы обязательно поговорим об этом позже, – моя улыбка напоминала оскал, но романтические грезы, обложившие разум Аманды облачным фронтом, помешали ей это заметить. – А теперь я отправляюсь домой, устала.

И под реверансы и поклоны я покинула бал: совершенно спокойно, полная собственного достоинства и с высоко поднятой головой, как и полагалось наследной принцессе.

Надо ли говорить, что в этот раз Кошка последовала за мной?

* * *

«Любимый папенька, желаю тебе доброго утра и вкусного завтрака! Надеюсь, ты ложишься спать вовремя и высыпаешься, потому что как только в Тессу прибудет неверийская делегация, спать тебе придется мало. Ты еще не соскучился по мне? Мне кажется, что дворец без меня пуст и твоих гвардейцев никто не смешит в почетных караулах. А гвардейцы без улыбок – это бедствие нации! Ну хорошо, хорошо, я помню, что в предыдущем письме обещала их не смешить…

Кажется, принц задержится в Самыйсоксе еще