К двадцати годам я вполне себе разбиралась в мужчинах, и кое-что понимала в страсти. Мама была ангелом, а мне достался отцовский темперамент. Конечно, отец никогда не рассказывал о буйных досвадебных временах, но я о многом догадывалась по бабушкиным репликам. И вот теперь, сидя на каменной ступеньке, я задумалась – а так ли уж я разбиралась в мужчинах? То, что Онтарио всерьез увлечен мной, было очевидно. Или он настолько виртуозно дурит девушкам голову, что они и не догадываются об этом? Но, дьявол меня побери, где какие-то девушки, и где я? Я знала, что нельзя целовать так, как он целовал меня, не испытывая страсти! Так обнимать! Так смотреть! Трясти, наконец! Его эмоции по отношению ко мне искренни, или… Или я ничего не понимаю в мужчинах!

Он обозвал меня принцесской с куриными мозгами? Ну уж нет! Я найду способ доказать искренность его чувств – если не ко мне, то к Аманде. Собственно, я уже нашла его – и снова спасибо принцу Стичу. Я погладила Кошку. Сам того не подозревая, Его Высочество становился для меня добрым другом. Ведь именно он привез в Самыйсокс магический артефакт под названием «Поцелуй правды». Придется выкрасть камень или придумать что-нибудь еще, но вывести Онтарио на чистую воду!

Шелковистая шерсть смиссы, которую я гладила в задумчивости, или принятое решение было тому причиной, но ко мне возвращалось всегдашнее спокойствие. Вновь вынутое из сумочки зеркальце показало меня, наследную принцессу Кармодона Альвину, во всей красоте безразличия. Сейчас я вернусь в зал, и Аманда кинется мне на шею, визжа от радости – ведь гнусный обманщик Онтарио, наверняка, уже сделал ей предложение.

Я медленно поднялась по лестнице. На мгновенье задержалась у дверей, чтобы поправить прическу, точнее то, что от нее осталось, и толкнула створки.

* * *

Новость о помолвке Онтарио Ананакса и Аманды Кивис произвела эффект разорвавшегося пушечного ядра. Обрученных, стоящих в центре бального зала, поздравляли как жители Самыйсокса, так и неверийцы. Поздравил их и принц Стич. Выражение лица у него было такое, будто он на всем скаку вылетел из седла и попал под копыта собственной лошади. Но держался он молодцом – сказал все положенные слова и даже ошибся в окончаниях всего раз пять. Мне было искренне его жаль. Увы, бедное Высочество, как и я, пострадало от козней интригана Онтарио!

Желая поддержать принца, я подошла к нему, взяла под руку и поинтересовалась, стараясь не смотреть в сторону подлеца и красотки:

– Как вы?

Стич взглянул с благодарностью и кротко вздохнул:

– Кажется, у меня поднялась температура… Принцесса, будьте добры, потрогайте мне лоб.

Я невольно умилилась, хотя прежде никогда не слышала о том, что разбитое сердце повышает температуру тела.

Лоб у принца был высокий, гладкий и прохладный. Умный такой лоб.

– С вами все в порядке, Ваше Высочество, – пожала я плечами. – Жить будете.

– Благодарю, – грустно произнес принц. – Не желаете прогуляться? Здесь слишком душно!

– Прогуляйте меня к тому месту, где хранится волшебный артефакт, – мило улыбнулась я. – Я видела мало подобных вещиц, вы же знаете, как в Кармодоне плохо с магией? Вы мне его покажете, правда?

– Ваше слово – закон, – галантно поклонился Стич и повел меня прочь из зала.

К моему удивлению, смисса зевнула, вспрыгнула на подоконник и осталась лежать – видимо, устала тенью бродить за мной.

У меня зачесалось между лопатками. Нет, не зачесалось, а просто заболело. Будто кто-то тыкал в спину клинком.

Обернувшись, я напоролась на взгляд Онтарио. Таким взглядом можно было убивать на расстоянии!

Усмехнувшись, я теснее прижалась к Его Неверийскому Высочеству. Так-то, милый лживый друг, получи! Каждому свое. Тебе – женитьба на дочери милейшего графа Кивиса, мне – приятное времяпрепровождение с наследником неверийского престола.

Между тем принц уверенно вел меня по коридорам герцогского замка.

– Вы так хорошо здесь ориентируетесь? – удивилась я. – Я все время боюсь заблудиться, хотя наш дворец в Тессе раза в три больше.

Стич споткнулся.

– Это врожденное, – пробормотал он и, остановившись у каких-то дверей, постучал.

Створка распахнулась. На пороге стоял неверийский маг, на этот раз в синей мантии, расшитой золотыми птицами.

– Ее Высочество Альвина хотели бы взглянуть на артефакт, – произнес Стич. – Вы позволите, уважаемый Навыч…?

(Далее следовало непроизносимое имя).

– О, конеш, конеш! – на ломаном кармодонском ответил маг. – Ваше Осочество моги войтить!

– Еще как моги! – решительно кивнула я и переступила через порог.

Маг провел нас вглубь покоев.

Шкатулка стояла на столе.

– Моя охранять чудо! – похвастался Навыч.

Его Высочество снял с шеи маленький ключик на золотой цепочке и протянул магу. Тот защелкал замком.

– Она не зачарована? – удивилась я.

– Нет нужды, – пожал плечами принц. – Навыч… (непроизносимое имя) находится при шкатулке круглосуточно. Ключа всего два – один у меня, один – у него. Если можно так выразиться, Навыч… – это лучшие защитные чары в обоих королевствах!

– Оба два! – важно покивал маг и откинул крышку.

Бесцветный кристалл на вид был совершенно неинтересным. Кусок стекла, который даже не напоминал простые белые бриллианты, так любимые бабулей.

– Можно подержать? – спросила я.

Стич достал артефакт и с поклоном протянул мне.

– Тяжеленький, – взвесив каменюку на ладони, заметила я. – Если такой со всего размаха приложить к чьей-нибудь макушке, получится не «поцелуй», а «оплеуха» правды!

– Как вы говорить? – изумился Навыч. – Плюй-в-ухо?

– Что?! – в один голос переспросили мы с принцем.

– Плюй-в-ухо – какая красивость! – между тем, продолжал маг. – У нас не бывать так красиво!

Я не выдержала и захихикала первой. Следом за мной засмеялся Его Высочество. У него был очень заразительный смех – так смеются люди простые, искренние и ничем не искушенные. Смеясь, Стич переступил с ноги на ногу и наступил на шлейф моего платья.

– Пожалуйста, сойдите с юбки, – попросила я.

– О, прошу простить! – воскликнул принц, стремительно краснея. – Я сейчас все исправлю!

– Я сама!

Мы одновременно наклонились, но Стич сделал это на долю секунды раньше. Непривычная тяжесть волшебного булыжника качнула меня вбок, и артефакт со всего размаха въехал в неверийский наследный висок.

– Ой! – сказала я.

Навыч подал мне руку, помогая распрямиться.

– Больно, Ваше Высочество? – поинтересовалась я. – Простите, ради бога! Я не хотела!

Принц медленно разгибался. Его лицо было искажено мукой.

– Так больно? – не поверила я и поспешно отдала камень магу – во избежание дальнейших разрушений.

– Я люблю ее! – вдруг провыл Стич и, бросившись к окну, распахнул его настежь. – О, как болит моя душа, когда я вижу ее! Эти глаза, эти губы!