голову. Я наклонился, но не нащупал пульс, пальцы задрожали от страха.

«Бежать! Бежать, пока никто не увидел!» – обожгла мысль, и я сорвался с места. Только у дома Арины опомнился, проводил ее и на такси поехал обратно. Издалека услышал вой сирен.

– Что-то случилось, – сказал обеспокоенно водитель. – Авария где-то. Дорога перекрыта.

И опять я запаниковал, сунул деньги таксисту и попросил высадить в ближайшем дворе.

Эти ошибки мешали мне спать ночами, вздрагивал от каждого звонка в дверь, раздражался по пустякам, а как разрубить этот гордиев узел, не знал.

«Черт, и зачем Арина взяла вину на себя? – раз за разом думал я. – Теперь до гроба придется в ноги кланяться».

Это убивало всякое желание жить, куда-то стремиться, о чем-то мечтать. Та авария всем нам сломала жизнь.

* * *

Неожиданно настроение становится лучше. Такого душевного подъема не чувствовал уже давно. Переодеваюсь, напевая, и тут шарахает по голове: мама Арины.

– Черт! Черт! Черт!

Ругаю себя за несдержанность и длинный язык, придется теперь с нею встречаться. А так не хочется! Может, позвонить? Беру в руки телефон.

– Ты чего буянишь?

В ординаторскую входит Марианна, врач из вип-отделения. Она садится на угол моего стола и покачивает ногой, беззаботная, смешливая, очень хорошенькая. Я поддерживаю с ней дружеские отношения, чтобы из приемного покоя быстро подняться на седьмой этаж.

– Устал, – буркаю в ответ и тру глаза.

– Опять на суточное дежурство остаешься?

– Скорее всего, домой не поеду. Мать запилила совсем.

– И чего она хочет? Чтобы ты под бочком сидел и в глазки ей заглядывал? – смеется Марианна.

Смотрю на эту яркую и веселую блондинку и не понимаю, почему она живет так легко и беззаботно, а я только мучусь. В клинику мы пришли одновременно, но уже через месяц Марианна обслуживала вип-клиентов, а я два года принимаю срочных больных по скорой.

– Хочет, чтобы я карьеру построил, женился и подарил ей внуков.

– Так в чем дело? – Марианна осматривает меня с ног до головы. – Вроде бы все на месте. Красивый, ухоженный, вон, мышцы какие накачал, перетаскивая больных с носилок на каталки. Вот только…

Ее губы презрительно кривятся, она спрыгивает на пол и делает шаг к двери.

– Нет, погоди! – хватаю ее за рукав халата. – Договаривай уже!

– Ну, взгляд у тебя потухший, и на лице постоянно угрюмая маска. С тобой медсестры отказываются дежурить. А еще…

Это было открытие. Даже не предполагал, что ко мне так относятся коллеги.

– Что еще?

– Ты только не обижайся, ладно?

– Марианна, хочешь свести меня с ума?

– Невезучий ты какой-то. В твою смену всегда много тяжелых больных, словно они ждут, когда ты будешь дежурить, и специально бьются, попадают в аварии, зарабатываю приступы аппендицита. О, опять скорая! Я исчезаю!

Прислушиваюсь: действительно, издалека доносится вой сирены. Это уже десятая скорая за ночь. Моя бригада едва на ногах стоит от усталости.

Я бросаюсь к двери.

– Что тут у нас?

Из реанимационной машины выносят на носилках пожилого мужчину, рядом бежит медик с капельным мешком на вытянутой руке.

– Сердечный приступ. Мы его купировали, но больной еще без сознания.

– Везите его сюда, – показываю на свободную кровать.

– Это Метельский, – шепчет знакомый фельдшер скорой.

– А мне, какая разница, кто это? – бурчу в ответ, читая записи.

– Матвей, не тупи! Это хозяин клиники.

Информация бьет по голове и сердцу. Сам Метельский? Неужели?

Бросаюсь к кровати, куда положили олигарха, и начинаю отдавать команды. Я максимально собран, уверен в себе и в своих знаниях. А еще вдруг понимаю: судьба только что подкинула мне шанс. Нет, шансище! Можно попытаться вырваться из рутинного болота и спасти себя.

Наконец Метельский приходит в себя. Я вижу, как трепещут его ресницы, сгибаются пальцы, стягивая простыню. Вот веки приподнимаются, он щурится: потолочный свет бьет в глаза. Я наклоняюсь, создавая тень.

– Пить, – сухими губами шепчет он.

Медсестра хватает стакан, но я вырываю его из ее пальцев.

– Лена, вы свободны, я сам.

Задергиваю штору по периметру отсека, подношу трубочку к губам босса, он жадно глотает и откидывается на подушку. Поднимаю подголовник, устраиваю Метельского так, чтобы ему было легче дышать.

– Спасибо.

– Вам придется на несколько дней остаться в клинике.

– Нет! Дайте мне лекарство, и я поеду… водитель ждет…

Метельский пытается сесть, но я насильно удерживаю его на кровати.

– Нельзя! Вы не успеете доехать до дома, как снова к нам вернетесь.

– Так все серьезно?

– Увы. Можете мне рассказать, что спровоцировало приступ?

Разглядываю его. Крупный мужчина, в летах, но еще крепкий. Из собранного медиками скорой анамнеза ясно, что боль за грудиной, которая отдает в плечо и под лопатку, у него возникает часто, но к врачам не обращался: работа мешает. На ЭКГ я вижу признаки сердечной недостаточности. Без необходимого лечения этот человек проживет недолго.

– С сыном поссорился. Этот засранец…

Метельский морщится и кладет руку на грудь.

– Не волнуйтесь. Стрессы вам противопоказаны.

– А разве бывает бизнес без стрессов? – шутит Метельский.

Я улыбаюсь в ответ.

– Мы проведем необходимое обследование и назначим лечение, а сейчас я провожу вас в палату.

Но сделать ничего не успеваю: штора резко распахивается, и в отсек вваливаются профессора.

– Борис Сергеевич, как же так? – рокочет басом главный врач.

– Где болит? Что беспокоит? – суетятся другие.

Меня мгновенно оттесняют в сторону и выталкивают из отсека. «Накинулись, коршуны, на добычу!» – мелькает злая мысль. Шанс уплывает из рук, виляя хвостиком. Вздыхаю: Марианна права, я по жизни невезучий чувак.

– Где мой отец?

Оборачиваюсь на громкий крик. В центре приемного покоя крутится мужчина лет тридцати и размахивает руками. Приглядываюсь и столбенею. Узнаю этого гада мгновенно, хотя видел его только один раз. Мажор, который сломал жизнь мне и моей невесте, стоит