– Ума не приложу.

– А был ли он вообще?

– Был. Н-не знаю…

– А что ты знаешь?

Вместо ответа я опустилась на колени и стала ползать поковру, рассматривая то место, где чуть более часа назад лежала мертваядомработница.

Игорь ходил за мной как привязанный, изрыгая ругательства:

– И угораздило меня связаться с тобой, дура ненормальная!Спектакль решила устроить! Мальчика нашла!

Я не слушала его. Я вглядывалась в багрово-красные ворсинки,пытаясь отыскать следы крови. Тщетно. Был бы ковер белый, а так…

И обои багрово-красные… Они меня всегда раздражали.«Кровавая спальня для гостей», – вспомнились слова Шурика. Модернист чертов!Пойди теперь докажи, что я не соврала.

И все же я нашла кровь. Она была на подоконнике. Подоконник,к счастью, был сделан из светло-серого мрамора, гладкого, как стекло. На первыйвзгляд он выглядел первозданно чистым. Но я догадалась наклониться ипосмотреть, что под ним. Там-то и оказались нестертые бурые потеки.

– Посмотри, видишь кровь? – Мой голос звучал ликующе.

Сохраняя безразличный вид, Игорь поскреб ногтем по пятну.

– Ну и что? – сказал он.

– Но это же кровь, кровь! Она принадлежит Тане. Тут,наверное, много крови. Просто ее цвет сливается с цветом спальни.

– Эта кровь еще ни о чем не говорит. В конце концов, кто-тоиз гостей мог порезать руку.

От обиды я чуть не заплакала.

– Неужели ты мне не веришь?

– А почему я должен тебе верить, если ты просишь помочьизбавиться от трупа, которого нет.

– Когда я уходила, Татьяна была мертва. Она умерла на моихглазах. У нее пульса не было!

– Ну-ну, – усмехнулся Игорь и издевательски зевнул.

– Послушай, я не сумасшедшая! Я нормальная! Я просто незнаю, куда подевался труп! – громко закричала я. – А может, она ожила? Говорят,покойники ночью оживают. – Подстегнутая собственными словами, я выскочила изспальни и стала метаться по дому, зовя: Таня! Ты где?!

Дверь в комнату домработницы была приоткрыта. Сквозьнеширокую щель пробивался свет.

От страха у меня подкосились ноги. Но я все же решила войти.

Комната была пуста. Сумки на журнальном столике неоказалось. Не раздумывая, я принялась ее искать. На пол полетели смятыеТатьянины вещи. В разгар поисков в дверях появился Игорь В глазах его читалосьнепонимание.

– Вот напасть-то, – закричала я. – Сумки тоже нет…

– Какой еще сумки?

– Ну, той, где лежали диктофон, сканер и видеокамера.

– Вот что, подруга, давай я тебе врача вызову. – Игорьговорил спокойно, как будто ничего не случилось. Но лучше бы он орал, настолькочудовищными были его слова.

– Тебя подлечат немного и выпустят. У меня на примете естьхорошая больница. Для людей с нарушенной психикой. А она у тебя и в самом деленарушена. Медицина сейчас сильная. Столько новых технологий… Дадут таблеточки,укольчики поделают, гипноз опять же. Ну, так мне звонить?

Игорь достал из кармана сотовый телефон.

В эту минуту сверкнула молния и свет в комнате заморгал.Затем последовал оглушающий удар грома.

– Что это? – затряслась я.

– Это? Это природные явления. Столкновение облаков вызываетмолнию. Гром гремит чуть позже – вспомни школьный курс физики. Ага, вот и дождьпошел.

– Почему? – по-глупому спросила я, продолжая трястись.

– Как это почему? Ты разве не знаешь, почему идет дождь?

– Не знаю. Я школу давно уже окончила.

– Я тоже. Но, в отличие от тебя, помню еще кое-что.

– Если идет дождь, значит, природа плачет по кому-то, – неслушая его, сказала я. – А ведь дождь-то проливной. Точно такой же был, когда япотеряла свою единственную подругу. Она погибла два года назад вавтокатастрофе. Яркая девочка была. В нее все влюблялись: и женщины, и мужчины.Ты бы увидел – тоже влюбился бы.

Мимо нее никто не проходил… Когда на ее «Ауди» наскочилгрузовик, хлынул ливень. За день выпала месячная норма осадков. А следующийдень ярко светило солнце. Наверное, так и должно быть, ведь жизнь продолжается.На похоронах мне все время казалось, что она где-то рядом…

Я замолчала и прислушалась к монотонному шуму дождя. Затемпосмотрела в глубь коридора и прямо спросила:

– Игорь, как ты думаешь, куда подевался труп?

– Что? – вздрогнул Игорь.

– Что, что… Труп куда подевался?

Игорь не ответил. Он смотрел на меня с сочувствием, каксмотрят на душевнобольных. Причем неизлечимых. Ну и пусть смотрит, черт с ним!

– Ты думаешь, у меня крыша поехала? – стараясь соблюдатьспокойствие, спросила я. – Ты думаешь, я дура! Хорошо, Танькин труп исчез, новедь есть и другой труп.

– Какой еще труп?!

– Я могу тебе его показать. Хочешь? Быть может, тогдаповеришь мне.

Я замолчала и вновь прислушалась к монотонному шуму дождя. Ивдруг – шуршание. Близко, совсем близко… Это не дождь. Сердце в который раз засегодняшнюю ночь ухнуло в пятки.

– Ты слышал? – спросила я, инстинктивно приблизившись кИгорю.

– Что?

– Какое-то странное шуршание…

– Почему ты дрожишь? Это шуршат листья в саду.

– Ты думаешь?

– Ну да. Чего ты боишься?

– Я? Ничего.

На самом деле я, конечно, боялась. Более того – я была награни помешательства. В дверном проеме за спиной Игоря только что промелькнулачья-то неясная тень. Я видела это!

Чуть позже до моего обострившегося слуха долетели легкиешаги.

– Там… Там кто-то ходит, – хрипло прошептала я. – Мнекажется, это Татьяна. Мужчины топают, как слоны. Скажи, Игорь, разве покойникимогут ходить?!

Игорь отступил от меня на шаг и выразительно покрутилпальцем у виска!