Я же в течение года должна была жить одна в большой квартире. Я была приписана к школе, которая большей частью занимает мои дни, поскольку в Южной Корее учатся без остановки до позднего вечера.

Жить одной — новое испытание, закаляющее характер. Я училась справляться с повседневными заботами, находить правильное равновесие в затратах времени. Поначалу я действовала немного нерешительно. Я никогда не готовила и ела вне дома, наподобие многих жительниц Южной Кореи, так как у меня почти не было свободного времени. Вокруг столько заманчивых ресторанов, и рынок хороший! Утром я не завтракала, только выпивала чашку молока. На самом деле, сначала даже не одну чашку… Через несколько недель у меня появились боли в животе, и мне потребовалась уйма времени, чтобы понять: произошло это из-за избыточного употребления молока. Надо сказать, что я никогда в жизни его в таком большом количестве не пила. Какая ирония: пережив голод, я пострадала от избыточного питания!

После печали и одиночества в первое время я быстро обзавелась друзьями благодаря школе. Я была на пять лет старше одноклассников. Поначалу я скрывала свой возраст и не говорила, кто я, поскольку боялась плохого отношения. Но потом понемногу я ответила на вопросы, рассказала свою историю. Я узнавала радости свободной жизни в Сеуле. Здесь трепещет жизнь, забавная, иногда и суровая тоже, но никогда не скучная. И на улице столько искушений! После уроков новые подружки из класса повели меня есть любимое блюдо школьников, топпоки — маленькие рисовые пирожки в красном пряном соусе. Потом мы все вместе ходили петь в караоке. Мне была нужна жизнь в коллективе, солидарность, которая была у нас в Северной Корее и которой мне не хватает; здешнее общество мне иногда кажется эгоистичным.

* * *

Постепенно я находила ориентиры в новом мире. Возможно, это потому, что я молода, мне легче адаптироваться, чем поколению моей матери. Я достаточно быстро привыкла и стала расхваливать Южную Корею сестре, оставшейся в Шанхае. Я мечтала о том, чтобы она приехала к нам.

У нас появилась привычка регулярно общаться по телефону, и мы рассказывали друг другу о своей жизни. Кымсун была счастлива в Китае, но, по правде говоря, не из-за страны. На самом деле, она все еще была влюблена, и ее друг, китайский военный, оказался хорошим парнем.

В середине 2007 года она мне призналась:

— Я беременна… Только маме ничего не говори.

Я держала язык за зубами, но шли месяцы, и Кымсун пришлось объявить большую новость. Она ждала девочку. В конце 2007 года Кымсун вышла замуж за своего китайского друга, чтобы «узаконить» свое положение. Свадьба гражданская, без церемонии. Но Кымсун и так прекрасно устроилась. Она, нелегалка с фальшивыми документами, сумела официально выйти замуж за солдата Национальной освободительной армии! Этому фокусу Кымсун была обязана свекру — тот ее обожал. Фальшивых документов Кымсун хватало для того, чтобы получить мелкую работу, но не для официального замужества. Тогда ее свекор нашел радикальное решение: купил документы и удостоверение личности недавно умершей молодой женщины! В Китае с деньгами все возможно… И вот Кымсун вышла замуж под чужим именем, но с настоящими документами. Я была поражена такой изобретательностью.

Надо сказать, что Кымсун повезло, что семья мужа оказалась такой великодушной. Родители мужа ее очень любят, обращаются с ней как с принцессой и балуют внучку. Кымсун с радостью переехала к ним, в окрестности Ханчжоу, недалеко от Шанхая, пока муж оставался в казармах. Она даже не занималась ни приготовлением еды, ни уборкой, рассказывала Кымсун по телефону. Редко такое бывает! Трудно мне теперь было уговорить ее приехать к нам в Сеул.

В январе 2008-го исполнился год с тех пор, как мы обосновались в Южной Корее. Мама сумела отложить кое-какие средства, и наступили школьные каникулы. Решено: мы отправляемся в Китай навестить мою старшую сестру и отпраздновать рождение ее дочери. Это возможно: мы теперь гражданки Южной Кореи! Мы ничем не рисковали. Втайне у нас было намерение уговорить Кымсун уехать в Сеул с нами.

Мы добрались до Шанхая на самолете, а потом поехали в Ханчжоу. Встреча после разлуки великолепна! Вот только у Кымсун не было никакого желания ехать в Южную Корею, настолько ей хорошо в семье мужа. Кроме того, у нее есть маленькая очаровательная дочка. Мы вернулись в Сеул одни.

Тем не менее, постепенно, от одного телефонного звонка к другому, нам удается заронить сомнение. Мне так не хватает Кымсун, что я нахожу все новые аргументы, желая убедить ее.

— Однажды твою уловку с подложными документами могут раскрыть, и ты подвергнешься большому риску. Тебе стоило бы приехать сюда, получить южнокорейское гражданство, заработать денег, а потом ты можешь вернуться в Китай без всяких опасений.

Южная Корея действительно намного лучше развита, чем Китай, и тот, кто готов много работать, может заработать здесь куда больше денег.

Шли недели, и, в конце концов, Кымсун позволила себя уговорить. Она согласилась приехать к нам хотя бы на время. Какая радость!

Но перед сестрой, как и перед нами до этого, вставала проблема выезда из страны. Конечно, у Кымсун были «настоящие» фальшивые документы, но не было паспорта, необходимого для выезда из страны. Если бы она попробовала получить паспорт, власти ее разоблачили бы. Единственное решение — организовать ее нелегальный переезд. Так мы и поступили.

Я быстро нашла телефонный номер проводников, которые вызывали у нас такую тревогу в 2006 году. Они и теперь отвечали так же неприветливо. Но теперь мы относились к ним с уважением, они сдержали слово и заслужили доверие.

Желая преодолеть неуверенность Кымсун, мы пообещали ей сокращенный VIP-вариант, без перехода через Монголию. С тех пор, как мы поселились в Сеуле, мы выяснили, что удобнее организовать проход перебежчика из Северной Кореи в Южную, не пользуясь дорогой через пустыню. Проводники могли снабдить беглеца фальшивым южнокорейским паспортом, который позволял вылететь из китайского аэропорта в Южную Корею. Приземлившись в аэропорту Инчхон, достаточно было сдаться властям, — и дело сделано. Нет нужды рисковать жизнью у заграждений «зеленой линии» или в пустыне Гоби. Все возможно, если есть деньги!

Проводники установили плату: десять миллионов вон (примерно семь тысяч евро) — в три с лишним раза выше суммы, уплаченной нами за переход через Монголию. Мама просила о скидке для дочери, напоминала, что мы «хорошие клиенты». Она хорошо торговалась, и в результате получила отличную скидку. Мы должны были заплатить всего семь с половиной миллионов вон.

В мае 2008 года Кымсун с фальшивым паспортом в кармане выехала из Китая в Южную Корею. Она временно оставила в Китае мужа и маленькую дочь, которую доверила родителям мужа. И вновь ее муж и его семья проявили щедрость и великодушие. Они поняли ее выбор и доверились ей. Они знали, что Кымсун вернется, когда заработает денег и получит южнокорейский паспорт. Эта семья в самом деле поразила меня, и я думаю, что моей сестре с ними очень повезло.

Но переезд Кымсун находился под вопросом до последней минуты. Проводник обещал ей билет на самолет, но в последний момент маршрут по таинственной причине изменился. В конце концов, она села на корабль, который за несколько часов пересек Желтое море, и Кымсун сошла на берег в Южной Корее; там, в точности следуя инструкциям, она сдалась сотрудникам таможенной службы как перебежчица.