– Она предложила этот вариант родителям?

– Да, но они отказались. Почему-то эти люди, особенно отец мальчика, настроились именно на США – не могу понять, что там, медом намазано? Несмотря на то что фонд предложил оплатить нахождение матери в Пятигорске вместе с ребенком в течение любого требуемого срока, семья отказалась, решив начать самостоятельный сбор средств.

– И как?

– С самого начала было ясно, что у них ничего не выйдет, уж больно сумма огромная. Мальчик не дождался и умер. И тогда Анна стала получать угрозы. Она лишь раз об этом обмолвилась, и мне показалось, что она не придает этому большого значения.

– Угрозы были анонимными?

– Конечно. Да и, судя по содержанию посланий, это были не столько угрозы, сколько выплескивание обиды и горя…

– Вы дадите мне координаты родителей?

– Если хотите, – пожала плечами Эмма. – Но я абсолютно уверена, что вы не там ищете: Анна определенно уехала от мужа, а не потому, что кого-то боялась!

– Вы же сами сказали, что Анна не склонна к откровениям и обнажению души, – напомнил Захар. – Так откуда вам может быть известно о ее взаимоотношениях со Стрельниковым?

– Публичные люди – я, видите ли, имею в виду не артистов и прочую «богемную тусовку», а гораздо более высокие и важные слои населения, вроде тех, в которых вращаются Анна и ее муж, – не любят, чтобы об их частной жизни становилось известно. Анна отлично понимала, что Стрельников – фигура номер два после президента, поэтому выносить сор из избы она бы ни за что не стала. Намеренно, разумеется.

– А случайно?

– Об этом-то я и говорю, – кивнула Эмма, довольная, что ее поняли правильно. – По всему видно, что Анна любит Стрельникова, но мне всегда казалось, что в браке с ним она многого недополучает.

– В смысле?

– Ей определенно не хватает любви и внимания.

– Но это же нормально – при его-то занятости! – развел руками Захар.

– И все же я вам свое мнение сказала, – упрямо поджала губы Эмма. – И еще я знаю, что Анна очень хочет ребенка.

– Откуда?

– Она лечилась.

– Разве Анна болела?

– Я знаю, что приходится делать женщинам, чтобы забеременеть. Постоянные уколы, обследования, куча анализов. Я вовсе не хотела шпионить, но так вышло, что однажды Анна оставила на столе ежедневник, и я…

– Вы не удержались и заглянули? – понимающе предположил Захар.

Эмма сконфуженно кивнула.

– И что такого вы обнаружили?

– Список лекарств – просто настоящая «простыня»! Бедная Анна принимала таблетки горстями. Я потом посмотрела в Интернете – гормоны и прочие препараты от бесплодия.

– Так вы думаете, Стрельников не хотел детей?

– Не знаю, но Анна, похоже, в последнее время была чем-то озабочена. Она приехала в Питер за неделю до форума, без мужа, разумеется. За это время я частенько заставала ее разговаривающей по телефону, но каждый раз она либо вешала трубку, либо выходила из помещения.

– То есть Анна не хотела, чтобы ее разговоры услышали?

– Мне так казалось. И каждый раз после таких телефонных бесед она выглядела какой-то взбудораженной. А потом начался форум, и Анна предупредила, что, скорее всего, не сможет приходить в офис. С тех пор мы не общались, а теперь, выходит, она пропала?

– Не думаю, что пропала – правильное слово, – пробормотал Захар. – Просто уехала. Может, ей надо подумать… над чем-нибудь?

– Я буду звонить ей каждый день, – сказала Эмма. – Может, она все-таки возьмет трубку?

* * *

– Студентом ты был таким смешным! – промурлыкала Регина, поглаживая глянцевую поверхность «кармана», в которую была помещена фотография длинношеего, худого, как щепка, скуластого паренька с взъерошенной копной каштановых, слегка вьющихся волос. – Лапочка!

Михаил лежал на кровати поверх покрывала, прислонившись спиной к резной деревянной спинке, а она, откинувшись назад и удобно устроившись у него на груди, листала фотоальбом в тяжелом кожаном переплете.

– И как ты только меня узнала? – По его голосу было ясно, что он улыбается, хотя Регина и не могла видеть лица любовника. После разговора с Захаром она дала себе слово не встречаться с ним до тех пор, пока не выяснит правду о степени его женатости, однако не смогла удержаться – глупо, безответственно, но что тут поделаешь? Регину тянуло к Михаилу со страшной силой, и с каждым разом притяжение становилось все труднее преодолевать. Ей казалось, что он испытывает то же самое. Что, если спросить прямо? Ее беспокоило не столько то, что он действительно окажется женатым, сколько его реакция на Регинину осведомленность: вдруг он сразу бросит ее, испугавшись последствий? И где, между прочим, может находиться его жена – в командировке за границей, в больнице, гостит у родителей в другом городе? Если так, то почему в доме нет и намека на женское присутствие? Или квартира приемного отца Михаила – «явочная»? Он не живет здесь, а лишь приходит кормить ворона, а на самом деле… На самом деле где-то в другом месте у него уютное гнездышко с какой-то женщиной… Может, и дети есть?

– Как я могла не узнать? – ответила она на его вопрос. – Ты, конечно, изменился – заматерел, похорошел, но я узнала бы тебя и на детсадовских снимках! Есть у тебя детские фотки?

– В этой квартире только альбомы Сергея Антоновича.

Ага, значит, другая квартира все-таки есть?

– Он преподавал у нас, начиная с третьего курса.

– И каково это – жить со своим учителем в одном доме? Сокурсники небось завидовали тебе черной завистью, ведь ты наверняка был «звездой» на факультете?

– Что ты, вовсе нет! – рассмеялся Михаил. – Я был шалопаем. Сергей Антонович сокрушался, что мне все дается слишком легко, поэтому я этого не ценю. «Звездами» у нас на курсе были другие люди. Одного из них ты должна знать, кстати.

– Уверяю тебя, у меня нет знакомых, которые оканчивали твой факультет!

– Да его все знают, – возразил Михаил. – Это наш министр иностранных дел, Стрельников!

Регина замерла. Стрельников и ее любовник учились в одном вузе?!

– Я не… – пробормотала она ошеломленно. – Мне казалось, Стрельников оканчивал МГИМО?

– Нет, он же местный, питерский, вот и поступил в универ.

– Так ты его хорошо знаешь?

– Мы не общались с того времени, как он переехал в Москву, но в студенческое время – да, мы, можно сказать, были друзьями. Да, как раз здесь есть фотки…

Михаил взял у Регины альбом и перевернул несколько страниц.

– Вот, смотри – это он, Игорь Стрельников собственной персоной!

Регина жадно впилась взглядом в снимок двадцатилетней давности. На фотографии были запечатлены человек десять молодых людей разного пола, но она сразу узнала министра, несмотря на то что здесь у него еще не было глубоких залысин, а лицо хранило печать безмятежности, свойственной юности. Темно-серые, внимательные глаза открыто глядели из-под стекол очков, он улыбался – объективу камеры, своим приятелям и, кажется, всему остальному миру.