Зону невозврата, последний отрезок, двигаясь по которому при желании можно было уйти на любую трассу или укатиться в «отказник», мы преодолели секунд за десять. Потом выехали на гребень, на долю секунды зависли над пропастью и ухнули вниз. Двенадцать метров свободного падения, дикий крик мисс Торндайк, основательно порезанный искином, – и я, мягко приземлившись на «подушку» из искусственного снега, ушел в правый вираж. А через пятьдесят шесть метров, перекинув жесткую связку из двух сто двадцать вторых «Эрихов» влево, влетел в кулуар под названием «Ледяная Пасть».

Полторы сотни метров безумного метания между скальными «Зубами», торчащими чуть ли не через каждый метр, – и трасса вынесла нас на «Трамплин». Небольшой доворот перед участком стабилизации, отрыв, полет – и мы, просвистев между двумя устрашающими «Клыками», вписались в самую середину «Костедробилки». Коснулись наста, ушли в левый вираж – и тут Элизабет наконец перестала орать. Зато изо всех сил сжала руки на моей пояснице и столь же добросовестно вдавила шлем мне в правое плечо. Вернее, попыталась вдавить, но система стабилизации наших комбезов компенсировала ее движение ко мне, слегка отодвинув «Эрих». А через две целых семнадцать сотых секунды вернула его обратно – испугавшись, что может мне помешать, девушка все-таки заставила себя расслабиться!

Относительно комфортно я себя чувствовал не так уж и долго. До момента, когда следующий виток трассы привел нас к очередному трамплину, где я исполнил прыжок с вращением на триста шестьдесят градусов.

Приземление на подушку перед «Щеткой», участком трассы, поросшим низкорослыми и на редкость корявыми деревьями, прошло в том же стиле, что и первая часть спуска, – под визг моей напарницы. Потом девушка снова заткнулась. Видимо, переводила дыхание. Обрадовавшись тишине, я увел доску на «Перила» и, крутанув заднее сальто с последнего метра, нырнул под «Козырек». Намеренно притираясь к нависающей над колеей скале.

Слабость в коленях мисс Торндайк, которую я чувствовал с самого старта, тут же прошла – побоявшись зацепиться попкой за стремительно проносящиеся мимо камни, девушка снова попыталась вжаться в мое тело. А когда мы вылетели на «Зеркало», разогнались и долгие шесть секунд изображали птицу-мутанта, почему-то решила, что я где-то ошибся, и поэтому нас уже подхватили антигравитационные пояса:

– Все, отката…

Закончить вопрос не успела, так как доска снова коснулась наста, я кинул наш тандем влево, обошел каменюгу размером с трехэтажный дом и влетел в «Тоннель».

Одна-единственная секунда относительной темноты и еще более душераздирающего визга – и мы, вылетев на свет, оказались на «Полке». Четыре скоростных виража, перелет через овраг, и трасса, свернув направо, вынесла нас к «Лезвию Бритвы» – пятидесятиметровому куску опорного рельса, переброшенному через трещину. На него я запрыгнул с вращением на пол-оборота, сошел с вращением на полтора, а через восемь секунд, вписавшись в чертовски узкую и крутую, но почти не опасную «Каменную Щель», ехидно поинтересовался:

– Готова поприветствовать благодарных зрителей или ну их куда подальше?

– Что?!

Повторять вопрос было уже поздно, поэтому я выбрал в меню искина один из стандартных режимов, и правый рукав «Эриха» мисс Торндайк вскинул ее руку в жесте победителя. Как раз вовремя: доска, плавно обогнув последнее препятствие, вынесла нас к трибунам.

– Зрители в диком восторге! – включив внешние акустические сенсоры и дав ей оценить накал страстей, сообщил я. – Кстати, ты как, шлем снимать будешь или сначала наведешь красоту?

Девушка не ответила, так как смотрела то на белоснежную громадину «Эвереста», то на огромные голограммы, раз за разом демонстрирующие зрителям отдельные элементы нашего спуска. Потом вдруг повернулась ко мне, откинула линзу своего шлема и уставилась в линзу моего.

– Роберт?

В голосе Лиз прозвучали какие-то странные нотки, и я перестал валять дурака:

– Что?

– А ты можешь спустить меня по этой же трассе еще раз? Эдак через полчаса, когда у меня перестанут трястись коленки?

…Во время второго спуска по «девятке» мисс Торндайк не заорала ни разу. Ойкать – ойкала. На каждом «страшном» участке. И дважды попыталась переупрямить свой «Эрих». Но, в отличие от рекрутов[39] во время первого «боевого» десантирования с орбиты, ни разу не закрыла глаза.

С доски слезла сама. Сама сняла шлем, дождалась, пока я последую ее примеру, и, ничуть не стесняясь взглядов беснующихся зрителей и реющих в воздухе «Ангелочков», подарила мне страстный поцелуй.

– Куда дальше? – поинтересовался я, с трудом оторвавшись от ее губ.

Элизабет прищурилась, несколько секунд смотрела куда-то сквозь меня, а затем хищно оскалилась:

– Сначала в душ. Потом в «Парадиз». А часам к шести – в «Лазурную Лагуну»!

С первым пунктом программы я согласился, не задумываясь: несмотря на то что нательный слой «Эриха» абсорбировал любые выделения, после его снятия рекомендовалось принять душ. А вот второй и третий мне не понравились:

– Не хочу тебя расстраивать, но ни в «Парадиз», ни в «Лагуну» я не ходок. Не та социальная категория и не тот уровень доходов.

– Ты показал мне эту грань жизни. Я покажу тебе ту… – обняв меня за талию, улыбнулась девушка. А когда я криво усмехнулся и отрицательно помотал головой, перестала играть словами: – Пока я буду принимать душ, просмотри, пожалуйста, файл, который я тебе сейчас скину. Главный герой ролика – мой жених. Место съемки – «Лазурная Лагуна». Время – вчерашний вечер…

Ролик оказался презанятным. Для начала он был снят микроботом детективного агентства «Пинкертон и Ко», и соответственно, считался документом, имеющим юридическую силу. А ведь двадцатиминутная нарезка с неизменным информатором[40] в правом верхнем углу экрана демонстрировала все стадии измены: съем двух проституток на Фрайдей-роад, копию оплаченных электронных чеков, заверенных личным ID некоего Александра Митчелла-Третьего, пьянку в ресторане «Лагуны», несколько оргий в ее президентском люксе, на пляже и т. д. Апофеозом грехопадения, если я правильно понял расставленные акценты, являлся финальный сорокасекундный отрывок, на котором мистер Митчелл, пребывающий в состоянии наркотического опьянения, дарил одной из ночных фей платиновую цепочку с крестиком от ювелирного дома «Tiffany amp;Co».

Что такое жажда мести, я знал не понаслышке, поэтому быстренько ополоснулся, оделся, вышел из раздевалки и, дождавшись Лиз, озвучил свое решение…

В «Парадизе», торговом центре для очень состоятельных граждан, мне пришлось основательно потратиться: одежда, подобранная для меня мисс Торндайк, стоила как новенький флаер средней ценовой категории. Лиз, пытавшаяся взять все траты на себя, слегка обиделась. А потом отомстила, подарив дорогущий комм от «INT» и совершенно фантастические солнечные очки. Потом она затолкала меня в салон красоты, о чем-то пошепталась со стилистами и куда-то упорхнула.