Проблема Прибалтийского плацдарма, возникшая в результате Гражданской войны в России, весь межвоенный период была одной из важных составляющих внешней политики Советского Союза, направленной на обеспечение безопасности страны. При этом в советской политике нейтрализации Прибалтийского плацдарма в межвоенный период можно выделить два этапа. В 1920–1932 гг. главными потенциальными противниками, которые могли использовать этот плацдарм, были Англия и Франция. Для минимизации подобной опасности Советский Союз с одной стороны проводил политику сближения с Германией и Литвой, что позволило блокировать создание единого блока стран Прибалтики и Польши, которые ориентировались на Лондон и Париж, а с другой стороны старался нормализовать отношения с Англией и Францией. В 1933–1939 гг. произошло обострение германо-советских отношений, а сближение Германии и Польши создавало угрозу использования ими Прибалтийского плацдарма для войны с СССР. В этой ситуации советское руководство старалось использовать концепцию «коллективной безопасности» как для сближения с Англией и Францией, так и для расширения влияния в Восточной Европе, позиционируя себя как защитника политического статус-кво.

Рассматривая Прибалтику как стратегически важный регион на своих северо-западных границах и учитывая постепенное усиление там влияния Германии, Москва в ходе англо-франко-советских переговоров весны – лета 1939 г. постоянно настаивала на том, чтобы договаривающиеся стороны дали тройственные гарантии безопасности Эстонии и Латвии. Конечно, это существенно снизило бы угрозу германского проникновения в эти страны. При этом следует отметить, что многочисленные документы англо-франко-советских переговоров прямо опровергают нынешние фантазии прибалтийских и некоторых российских авторов, полагающих, что таким путем Советский Союз намеревался получить легальную возможность оккупации Прибалтики. Например, в начале сентября 1939 г. английский посланник в Каунасе Т. Престон, выполняя инструкции Лондона, сообщил исполняющему обязанности министра иностранных дел Литвы К. Бизаускасу, что «во время этих [англо-франко-советских] переговоров, русские требовали как условие для ведения дальнейших переговоров, чтобы англичане и французы создали бы военно-морские базы в прибалтийских портах, на островах Эзель [Сааремаа], Даго [Хийумаа] и на Аландских островах»[1810]. Таким образом, можно считать твердо установленным, что в ходе тройственных переговоров советская сторона не стремилась получить какие-либо односторонние привилегии в Прибалтике, а старалась добиться выработки механизма обеспечения тройственных гарантий странам региона. Однако позиция Англии, Франции, да и самих стран Прибалтики не позволила реализовать эту идею.

Естественно, что, не добившись согласия Англии и Франции на это свое предложение, СССР был вынужден поставить его в несколько модернизированном виде в ходе контактов с Германией. Использовав заинтересованность Берлина в нейтралитете Москвы в случае обострения кризиса в Европе, советскому руководству поначалу удалось добиться согласия Германии на признание Эстонии и Латвии сферой советских интересов. Затем уже в ходе начавшейся войны в Европе Советский Союз добился согласия Германии на передачу в советскую сферу интересов и Литвы. При этом следует отметить, что передача Прибалтики в сферу интересов СССР вовсе не означала какого-либо изменения юридического статуса стран региона. В принципе, эта советско-германская договоренность имела очень опосредованное отношение к двусторонним отношениям Москвы с Таллином, Ригой и Каунасом. Советское руководство добилось всего лишь обязательства Германии не вмешиваться в эти двусторонние отношения, что, впрочем, не мешало Берлину поддерживать с Эстонией, Латвией и Литвой нормальные дипломатические и довольно тесные экономические отношения. Так, 26 августа латвийский посланник в Берлине доложил в Ригу, что «Германия и Россия согласились уважать балтийские страны и будут стараться уравновесить свои интересы следующим образом: 1. Пока Германия и Россия не будут предъявлять этим странам территориальные претензии; 2. Россия признаёт право Германии рассматривать балтийские государства в качестве экономической базы; 3. Германия оставляет за Россией право на защиту своих жизненных интересов в балтийских портах; 4. Не планируется ограничивать суверенитет стран Балтии»[1811].

Понятно, что появившиеся слухи о советско-германском разделе Прибалтики вызвали озабоченность у руководства этих стран, которое обратилось за разъяснениями в дипломатические представительства Германии и СССР. Дипломаты обеих стран сделали ряд общих заявлений, более или менее уверенно отрицая наличие такой договоренности. В частности, советские полпреды ссылались «на выступления руководства и печати Советского Союза, на мирные традиции нашей внешней политики, на постоянное стремление Советского Союза помочь малым странам сохранить свое самостоятельное и независимое существование»[1812]. Конечно, по неофициальным каналам правящие круги Эстонии и Латвии, а затем и Литвы узнали о том, что Германия взяла на себя определенные обязательства в отношении Прибалтики, что сделало Таллин и Ригу, а затем и Каунас более сговорчивыми в отношении Москвы. В связи с начавшейся в сентябре 1939 г. войной в Европе страны Прибалтики стали рассматривать возможность экономического сближения с СССР, предложив, со своей стороны, переговоры о расширении товарооборота, что было положительно воспринято Москвой. В прибалтийских странах наблюдались противоречивые настроения: часть правящих и состоятельных кругов была согласна продолжать сближение с Германией, значительная часть населения придерживалась антигерманской ориентации и видела реальную возможность для сохранения национального существования в опоре на СССР, а часть левых кругов не исключала возможности присоединения к Советскому Союзу.

Для новейшей отечественной историографии характерна дискуссия о заключении договоров о взаимопомощи между Советским Союзом и странами Прибалтики. Сторонники официальной советской версии продолжали утверждать, что с началом Второй мировой войны в этих странах обострилась классовая борьба, возросла угроза их захвата Германией, а следовательно, им не оставалось другого выхода, кроме заключения договоров о взаимопомощи с СССР, на которые их правительства пошли под давлением населения[1813]. Как правило, отвергается всякая связь этих договоров с советско-германской договоренностью о разделе сфер интересов в Восточной Европе[1814]. Лишь А.С. Орлов отмечает, что по договору от 28 сентября 1939 г. СССР получил свободу рук в отношении Прибалтики и, для того чтобы создать предполье, обезопасить себя от вторжения Германии и задержать вермахт вдали от своих границ, заключил с прибалтийскими государствами договоры о взаимопомощи[1815]. Сами договоры оцениваются как вполне законные (что это означает, похоже, не ясно самим авторам подобных утверждений) и выгодные обеим сторонам[1816]. Но есть и более критические оценки, согласно которым советско-германские договоренности предопределили судьбу стран Прибалтики и положили конец их независимости; переговоры велись советской стороной с позиции силы под угрозой военного вторжения, что и привело к подписанию договоров о взаимопомощи[1817].