И все же Либби, оставшись стоять, потянулась забрать тарелки у мальчиков. Те уже оба умяли макароны и мастерски распихали курицу и овощи по краям тарелки, почти нисколько не съев ни того ни другого. Либби отнесла их тарелки к раковине и стряхнула остатки пищи в стоявшее под ней ведерко.

Пока Маргарет нарезала душистый фруктовый пирог, Элайна взялась раскладывать мороженое. Коултон тем временем принес на столешницу к раковине оставшиеся грязные тарелки, и Либби ощутила аромат его лосьона после бритья, смешавшийся с едва угадываемым запахом мужского тела.

Когда он тоже стал счищать в ведро остатки пищи, Либби задержалась взглядом на его кистях и почувствовала влечение, которого не испытывала уже очень давно. Да что ж такое с руками у этого парня?!

Коултон никоим образом не напоминал ей Джереми – ни лицом, ни фигурой. И Либби была этому только рада. Да, у нее имелись свои личные заморочки – но однозначно отсутствовало желание как-то воссоздавать то, что у нее не сложилось с бывшим мужем. Быть может, как раз это и привлекало ее в Коултоне. Он был действительно совершенно другим.

Сьерра уж точно назвала бы нынешнее ее состояние «стресс-сексом». Куда проще всецело сфокусироваться на приземленном плотском желании, нежели на том, что действительно происходит в твоей жизни! И все же какой бы там «стресс» она сейчас ни испытывала, все, безусловно, пройдет, как только она покинет Вудмонт и вернется к своей реальной жизни.

– Этот рецепт торта «Колибри» передается в семье у Маргарет от поколения к поколению, – поведала ей Элайна. – К каким годам, интересно, он восходит?

– Наверное, к моей прабабушке, – ответила Маргарет. – Когда я была маленькой, для меня его пекла бабушка, только тогда она пропитывала его сиропом из жимолости. – И, повернувшись к Либби, она пояснила: – Меня вырастила бабушка.

Насчет матери Маргарет ни словом не обмолвилась, и Либби, на которую и саму вечно сыпались чересчур личные вопросы, не стала осаждать ее любопытством.

Она помогла отнести на стол тарелки с десертом и снова села рядом с Коултоном. В старой кофеварке, еще хранящей привязанность Маргарет к прежней кухне, уютно забулькал кофе. За столом потек легкий незатейливый разговор, большей частью ходивший вокруг торта, вкус которого оказался и впрямь восхитительным. Либби выпила две чашки кофе, и кофеин с сахаром заметно пригасили в ней действие вина.

Наконец Коултон поднял сыновей из-за стола и, пожелав всем спокойной ночи, повел мальчишек, которые явно еще не готовы были уходить, домой. Жилье их тоже находилось в поместье Вудмонт.

Когда Коултон с мальчиками отбыли, в доме воцарилась благословенная тишина. Либби всегда сознавала, что с детьми легко не бывает, – но эти мальчишки, казалось, поглотили всю имевшуюся вблизи энергию.

– Лофтон тоже всегда была очень шумной девочкой, – молвила Элайна, со ступеней глядя им вслед. – А вы, Либби, беспокойным были ребенком?

Вопрос на мгновение словно повис между ними.

– Ну, я вечно засыпала родителей вопросами. Любила рисовать и играть в футбол. Но у меня не было ни братьев, ни сестер, так что мне не у кого было отвоевывать внимание.

Элайна отчего-то нахмурилась.

– Разве плохо быть единственным ребенком?

– Мне не с чем сравнивать. Зато у меня есть соседка Сьерра, и мы с ней всегда были как сестры. После того как умерла мама, я много времени проводила у нее дома. Ее мать взяла меня к себе под крылышко, и мы с ними до сих пор очень близки.

– Но это все равно же не семья, – возразила Элайна.

– Но очень близко к тому.

– Как бы то ни было, вы все равно не одиноки, – тихо сказала Элайна. – Вы живете такой насыщенной жизнью.

Либби медленно вдохнула и выдохнула.

– Вы правы. У меня прекрасные друзья и отличная работа. Это держит меня в форме. – Либби улыбнулась, однако улыбка получилась явно натянутой. – Не обращайте на меня внимания. Нашло вдруг чувство жалости к себе.

Взгляд у Элайны потеплел.

– Каждый имеет право на такое мгновение жалости. Я за долгие годы, разумеется, тоже свою долю получила.

Некоторое время они стояли бок о бок у двери, не говоря ни слова, отгородившись друг от друга собственными мыслями. Когда молчание сделалось гнетущим и явственно затянулось, Либби стала искать, за что ухватиться, лишь бы перекинуть мост через все увеличивающийся между ними провал.

Элайна переступила с ноги на ногу, кашлянула, прочищая горло. Когда она подняла взгляд на Либби, у той возникло ощущение, что хозяйка хочет ей что-то сказать. Однако Элайна только улыбнулась:

– Приятно было с вами поужинать, Либби. Надеюсь, мы с вами сработаемся.

– Благодарю вас за ужин. Маргарет положила мое предложение на столик в углу кухни. Если у вас возникнут вопросы насчет расценок или еще чего-либо, пожалуйста, звоните.

– Уверена, что меня все устроит. Вы сможете подъехать сюда завтра утром? Коултон вовсю уже взялся расчищать оранжерею. На данный момент она в ужасающем состоянии, и этот вид «как было», пожалуй, стоит запечатлеть для потомков. Все любят истории о возвращении былого блеска.

– Да, конечно, завтра буду. Я в городе до вечера среды. Увидимся с утра пораньше.

– Уже с нетерпением жду.

Сэйди

Сэйди переключила у грузовика передачу, невольно поморщившись, когда мотор в ответ заскрежетал и стал чихать.

– И нечего делать такое лицо! Сам прекрасно знаешь, что сцепление иногда заедает. А еще я еле до педалей достаю.

– А теперь выжми сцепление до упора, – велел Джонни.

– Сама знаю. – Она поерзала на сиденье. Даже не глядя на брата, Сэйди знала, что он, как всегда, хмурится. – У меня ноги слишком короткие. Папа мне обычно бруски на педали подкладывал.

– Ну, а я не знаю, куда эти бруски подевались. Так что тебе лучше просто подрасти на пару дюймов, – хмыкнул Джонни. – Чтобы этот грузовик подольше продержался, им нужно управлять как следует.

Сэйди вновь пошевелилась на сиденье, с неудовольствием ощущая, как снизу поддувает сквозь щель в днище студеный воздух и холодит ей зад.

– Мне вообще не нравится, что нас где-то носит в рождественский сочельник, когда дома ждет мамин праздничный окорок, – проворчала она. – Я уже проголодалась.

– Ты мне это уже несколько раз сказала. А отец доктора Картера всегда в праздники платил мне шесть долларов за самогон вместо пяти.

– Шесть долларов! Я, наверное, и денег-то таких в руках не видела! Думаешь, его сын надбавит так же?

– Почему бы нет. Это же, можно сказать, традиция.

Перед поворотом на дорогу к поместью Сэйди переключилась на пониженную передачу, и мотор натужно взвыл. Джонни вновь нахмурился. Заметив это, девушка спросила: