– Я вызову скорую.

Уже четыре часа Карли сидела в больничном коридоре перед плотно закрытыми дверями операционной. Бенсона доставили в клинику после двухчасового перелета. Для пациента столь преклонного возраста положение было критическим, у него почти не оставалось шансов.

Карли очень привязалась к старику, ей было страшно за него. Она сделала все, чтобы помочь ему, и должна была признать, что помощь и поддержка Дэя пришлись ей как нельзя кстати. Он делал все, о чем она просила, не задавая лишних вопросов, и даже договорился с лучшим хирургом Лондона, который согласился их принять.

Карли понимала, что он делал все это ради матери, но неожиданно вспомнила, как, войдя в библиотеку в доме Ротмейеров, заметила его неестественную бледность. Возможно, он все-таки волновался за деда.

Как бы там ни было, она радовалась присутствию Дэя, потому что репортеры уже шныряли по больнице, вынюхивая информацию о том, что же произошло с главой компании «Текстиль БГ». Однако пока им никто ничего не мог сообщить. Оставалось только ждать.

– Не понимаю, почему так долго, – жалобно воскликнула Рэйчел.

Карли взглянула на часы на стене.

– Думаю, операция скоро закончится, – произнесла она.

Дэй уставился в свой пустой стаканчик.

– Кто хочет кофе? – мрачно спросил он.

Карли поморщилась. Даже она была не в состоянии выпить столько больничного кофе.

– Нет, спасибо.

– Я тоже не буду, милый, – ответила его мать.

– Закон убывающей предельной производительности, – пробормотал Дэй.

Рэйчел недоуменно уставилась на него.

– Прости, Дэй, что ты сказал?

Карли слабо улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ.

– Ничего, мам.

Рэйчел снова тяжело вздохнула, встала и принялась смотреть в окно. Дэй подошел к ней и обнял за плечи.

– Мы с мамой немного пройдемся, – сказал он Карли. – Справишься?

Карли кивнула.

– Я позвоню, если что-нибудь узнаю.

Дэй поблагодарил ее и повел мать, попытавшуюся протестовать, к выходу.

– С ним все будет в порядке, – заверила сына мать, видя его мрачное настроение.

Когда Дэй привел мать обратно в приемную, им позвонили, чтобы сообщить, что операция закончилась и Бенсона перевели в палату.

Карли подняла голову и слабо улыбнулась.

– Здесь только что был хирург и сказал, что Бенсон пережил операцию.

– О, слава богу! – воскликнула Рэйчел.

– Сейчас он в медикаментозной коме, но доктор Линдеман уверен, что ему удалось полностью удалить опухоль. Если Бенсон переживет эту ночь, можно надеяться на благоприятный прогноз.

Рэйчел нахмурилась.

– Медикаментозная кома? Я не понимаю.

– В медикаментозную кому вводят пациентов, находящихся в критическом состоянии, которым необходима искусственная вентиляция легких, – объяснила Карли. – В этом нет ничего ужасного, – заверила она Рэйчел. – Постарайтесь не волноваться. Его подключат к множеству аппаратов, поэтому не пугайтесь, когда это увидите.

– Бенсон – крепкий орешек, – хрипло произнес Дэй. – Он справится.

– Я надеюсь. – Рэйчел уткнулась головой в грудь сына.

Карли отвела взгляд. Теперь она точно знала, что Дэй умеет сопереживать, и от этого ей сделалось не по себе.

На самом деле ей стоило оставить мать и сына вдвоем, как только станут известны последние новости о состоянии Бенсона. Ведь у нее не было личных причин оставаться в больнице.

– Рэйчел Джеймс? – В дверях появился хирург. – Я могу проводить вас к отцу.

– Правда? Я могу увидеть его?

Врач кивнул, приглашая мать Дэя следовать за ним по коридору.

Когда они ушли, в маленькой приемной воцарилась тишина, и Дэй остро почувствовал присутствие Карли.

– Спасибо тебе за все, что ты сегодня сделала, – хрипло произнес он.

– Мне за это платят. Я только жалею, что не измерила его давление перед тем, как вы ушли в библиотеку. Возможно, я могла бы предотвратить удар.

– Если кто-то и виноват, то это я, – коротко ответил Дэй.

Карли изумленно уставилась на него.

– Нет, вовсе нет, это я отвечала за его здоровье. Это моя работа.

В ее голосе прозвучала странная грусть, и ему вдруг отчаянно захотелось подойти к ней и крепко обнять. Однако ледяное отчуждение, плотной аурой окружавшее Карли, удержало его.

– Непростой выдался денек. – Она вздохнула. – И операция длилась дольше, чем я ожидала.

Дэй нахмурился.

– Это хорошо или плохо?

– Ни то ни другое. Я просто констатирую факт, – ответила она. – Самое главное, что хирург доволен результатом. Это хороший знак.

– Мне кажется, врачи ведут себя как агенты по продаже недвижимости, – мрачно заметил Дэй. – Они предпочитают говорить то, что ты хочешь услышать.

Карли слабо улыбнулась.

– Они стараются вести себя этично.

– Спасибо, что осталась… Это много значит для мамы. Для меня.

– Я… я очень привязалась к Бенсону за эти несколько недель. Он… – Карли быстро взглянула на Дэя. – Он не такой плохой, как ты думаешь.

Дэй и не думал. На самом деле он уже успел полюбить старика.

– Ты по-прежнему считаешь меня отъявленным мерзавцем? – хрипло спросил он.

Карли удивленно взглянула на него.

– Нет, я так не считаю. – Она помолчала. – Я думаю… я думаю…

Она умолкла и опустила глаза.

Дэй почувствовал, как все у него внутри сжалось. Ему захотелось обнять ее. Поцеловать.

– Рыжая, я…

– Он жив! – радостно воскликнула Рэйчел, падая в одно из кресел в приемной. – Но он выглядит таким измученным. Когда он проснется? – обратилась она к Карли. – Хирург ничего мне толком не ответил.

– Я пока не видела его карту и ничего не могу сказать, но точно знаю, что сейчас он в надежных руках.

– Я знаю. Спасибо за все, что ты сделала. Думаю, он бы не выжил без твоей помощи.

От этих слов Карли ощутила облегчение и радость.

– Ты выглядишь усталой, мама, – заметил Дэй. – Давай я отвезу тебя домой?

– Я не поеду сегодня домой. Я остаюсь здесь.

– Не упрямься, тебе надо поспать, и Карли уже сказала, что они еще не скоро выведут его из комы.

– Это не важно. Я могу разговаривать с ним. Он ведь поймет, что я здесь, правда, Карли?