Когда официантка ушла, Кендейс перевела разговор на другую тему.

— Похоже, Берта очень тебя любит, — сказала она Нику.

— Она очень долго меня знает. Они с Генри взяли меня к себе на работу, когда у меня начались серьезные проблемы в школе из-за прогулов.

— Я так поняла, ты жил поблизости от них.

Его рука на ее плече замерла.

— Да, — ответил он с очевидной неохотой. — Я жил у бабушки. У нее был огород, и она отправляла меня в садовый центр Берты и Генри за семенами.

— Почему ты не жил со своими родителями?

Он пожал плечами:

— Они уехали в Кению, когда мне было десять. Элисон они взяли с собой, потому что она была совсем еще маленькой. Моя бабушка решила, что мне лучше остаться с ней и получить образование. Возможно, мне было бы лучше поехать с ними. Под их надзором я бы определенно не так часто попадал в переделки. Наверное, именно благодаря предложению Генри поработать у него летом я не был исключен из школы и отправлен в Африку.

Должно быть, ему очень не хватало его родителей. У Кендейс защемило сердце.

— Ты часто их видишь?

— Нет, они больше не возвращались в Новую Зеландию. Они до сих пор живут в Кении. Элисон приехала на похороны бабушки и решила остаться.

— Вы очень близки с Элисон, — заметила она.

Он поднял и опустил плечо.

— Она моя сестра.

Никаких слов о глубокой привязанности. Но чего она ожидала? Ник не из тех, кто открыто говорит о своих чувствах.

— Ник, почему ты всегда хочешь, чтобы я считала тебя хуже, чем ты есть на самом деле?

На его скулах вспыхнул румянец. Выдержав долгую паузу, он ответил хриплым голосом:

— Возможно, так безопаснее. — Поднявшись, он вернул свой стул на прежнее место и, сев на него, сказал: — Уже несут наши закуски.

— Правильно, смени тему, — пробормотала Кендейс, чувствуя раздражение.

Официантка поставила на столик их заказ и удалилась. Попробовав свой салат из морепродуктов, Кендейс положила вилку и спросила:

— Ты когда-нибудь говоришь о важных вещах?

— Что за важные вещи ты имеешь в виду?

Кендейс нетерпеливо вздохнула:

— Ты мастер в этом деле, не так ли?

— Не понимаю, о чем ты.

Осторожность, появившаяся в его синих глазах, сказала ей, что он лжет.

— Может, я и сомневалась в твоих отцовских качествах, но трусом я тебя никогда не считала.

Его голова откинулась назад, глаза потемнели от гнева.

— Трусом?

— Да, трусом. Ты боишься говорить о важном.

— Ты сплетничала с моей сестрой, — произнес он невыразительным тоном.

— Нет. Как интересно, что наши с Элисон мнения совпадают, правда? — Кендейс сделала глубокий вдох. — Ты боишься сближаться с людьми.

— Ты ничего обо мне не знаешь!

— Потому что ты никого близко к себе не подпускаешь!

Его лицо стало похожим на непроницаемую маску.

— Ты не знаешь, что говоришь.

— Твоя жена любила тебя, но ты никогда не открывал ей свою душу.

— Моя жена никогда меня не любила, — мягко сказал он, наклонившись вперед. — Она хотела, чтобы я полностью ей принадлежал. Это не любовь.

Впервые за все время фасад спокойствия дал трещину, и она увидела в его глазах ярость, от которой волоски на ее руках встали дыбом.

— Ник… — Она положила ладонь на его руку.

— Не прикасайся ко мне, — отрезал он, — если не готова иметь дело с последствиями.

Удивительно, но его гнев лишь сильнее ее возбудил. Однако она не позволила себе отвлечься. Она должна узнать, что за человек Ник Валентайн.

— Так расскажи мне. Сделай так, чтобы я поняла.

— Хорошо, — яростно бросил он. — Хочешь услышать историю того, что ты принимаешь за большую любовь? Я все тебе расскажу.

Кендейс уже не была уверена, что хочет узнать его историю. Убрав руку, она произнесла:

— Ник…

— Тебе следует меня выслушать, прежде чем судить.

Ник взял бутылку вина и начал ее откупоривать, но Кендейс покачала головой. Она решила, что для предстоящего разговора ей следует сохранять ясный ум.

Он не стал наливать себе вина и поставил бутылку на стол.

— Итак, моя жена была фотографом, — начал он. — Она делала снимки цветов, затем увеличивала их и переносила на холст.

— Да, я знаю. Они пользуются популярностью. На выставке в галерее я приобрела одну из ее работ. — Она подарила ее своей матери на ее последний до несчастного случая день рождения, который они отмечали вместе. Фотография была дорогая, но стоила каждого потраченного на нее цента. Она очень понравилась Кэтрин. — Так мы с Джилли и познакомились.

Затем они случайно встретились в больнице, где работала Кендейс. Джилли навещала недоношенного малыша своей подруги. Тогда Кендейс впервые заметила, как сильно та хочет иметь ребенка. После этого Джилли еще несколько раз приходила в больницу. Кендейс глубоко трогали ее переживания за чужого ребенка.

— Мы с ней тоже познакомились благодаря ее фотографиям. Я подписал контракт на благоустройство сада ее отца. На тот момент я уже владел несколькими садовыми центрами. Когда я пришел к Дезмонду составлять план сада, Джилли фотографировала цветы. Она заговорила со мной, и не успел я опомниться, как оказался гостем на вечеринке в их доме. За этим приглашением последовало второе, третье… Скоро я не только обзавелся новыми клиентами, но и каким-то образом стал бойфрендом Джилли.

Кендейс представила себе красивого, сильного Ника, полного энергии и творческих идей.

— Она в тебя влюбилась.

Он покачал головой:

— Ты слишком романтична. Она влюбилась в образ человека, которого хотела из меня сделать.

Джилли хотела переделать Ника? Должно быть, он шутит. Любой человек, немного с ним пообщавшись, поймет, что Ник Валентайн не будет плясать под чужую дудку.

— Она не смогла получить, чего хотела. Тогда она пожаловалась своему отцу, что я ее соблазнил и отказался на ней жениться. Мы с Дезмондом поругались, и я сказал ему, что он может идти к черту вместе со своей дочерью. Тогда он заявил, что заставит меня жениться на Джилли. — Губы Ника сжались в тонкую линию.

— Что случилось? — спросила Кендейс.

— Банк отозвал заем Берты и Генри. Дезмонд купил их садовый центр. Позже Генри выяснил, что Дезмонд, банковский управляющий и компания-застройщик сговорились, чтобы использовать эту землю для строительства жилых домов. Для них с Бертой это был тяжелый удар.