– Ты говоришь по-английски? – продолжая бинтовать плечо, по слогам выговорил Виктор.

Индеец сперва скривился от боли, потом покачал головой:

– Нет…

– Ладно, успеется! – сказал Логинов и начал завязывать концы бинта.

Индеец снова скривился от боли.

– Вставай! – показал знаком Виктор.

Индеец поднялся, Логинов усадил его на пассажирское сиденье джипа, быстро, но надежно связал руки, после чего примотал к спинке. Только после этого он закурил, блаженно затянувшись. Сделав еще несколько затяжек, посветил фонарем в багажник джипа. Обнаружив там вполне подходящую по длине веревку, он закрыл багажник, вытащил из кармана и включил рацию.

– Гром-один, ответь Грому-два!

– Ты в порядке?! – послышался взволнованный голос Домбровского.

– Да! А у тебя что?

– Порядок! А что там за вспышки?! – спросил Домбровский.

– Это не для эфира! – отрезал Логинов. – Давай топай к стенке! Понял?

– Да!

– Конец связи!

Сунув рацию в карман, Виктор докурил сигарету до фильтра, затоптал окурок, заодно подобрав и сунув на малогабаритное заднее сиденье джипа пневматическое ружье. После этого он аккуратно снял с одной стороны маскировочную сеть, чтобы освободить выезд, и уселся на водительское сиденье.

Движок джипа, несмотря на весьма и весьма преклонный возраст, завелся с полоборота. Логинов немного прогрел его и включил фары. Они оказались со специальными маскировочными колпаками. Включив передачу, Виктор медленно выбрался из кустов и так же медленно направился к краю нагорья. Там он заложил вираж и остановил джип боком метрах в пяти от обрыва.

Выключив двигатель, направился к краю нагорья, присвечивая себе фонарем. Отыскав более-менее безопасный подход, он свесился вниз и позвал:

– Паша! Паша!

– Я здесь! – отозвался стоящий метрах в пятнадцати справа Домбровский.

Луч его фонаря запрыгал по дну котловины. Логинов дождался, пока он подойдет, и сказал, наклонившись:

– Сейчас я тебе спущу индейца…

– Какого индейца?

– Того, который вашего мула подстрелил! Руки у него связаны, но как освободишь от обвязки, смотри, чтобы не кинулся наутек! А то еще грохнется в расщелину к мулу, вся работа насмарку! Понял?

– Понял! А ты его…

– Я спрашиваю, ты понял? – перебил Домбровского Виктор.

– Понял, понял!

– Ну тогда жди! Только отойди подальше, а то вдруг стенка обвалится…

Гидроплан огромной птицей несся в ночном небе. Джек Мейер посмотрел на часы. Судя по времени, они минут через тридцать-сорок должны были приблизиться к Пуэрто-Нариньо. Прилегающие к Венесуэле районы Колумбии Мейер знал неплохо. Сейчас они должны были лететь над равниной Льянос, и Джек вдруг вспомнил, как в начале своей работы на должности начальника отдела Кубы и Венесуэлы пытался вникнуть в то, что она из себя представляет. Он до сих пор помнил наизусть следующий текст: «В геологическом отношении Льянос является субандийским передовым прогибом, отделяющим молодые сооружения Анд от Гвианского щита докембрийской Южноамериканской платформы».

Но это были еще цветочки. С Льянос, которая на территории Венесуэлы называлась также Льянос-Ориноко, разобраться было несложно. Это была частично низменность, частично более возвышенная территория столовых массивов в долине Ориноко. Гораздо сложнее было разобраться с Симоном Боливаром, которого в Венесуэле почитали, пожалуй, почище Иисуса.

В начале своей деятельности Боливар находился в тени Франсиско де Миранды. Именно Миранда руководил борьбой за независимость южноамериканских колоний от Испании с 1806 года. Он был прозван народом Предтечей и в 1811 году провозгласил независимость Венесуэлы. Однако уже через год, в 1812-м, испанцы пленили его, и борьбу возглавил Симон Боливар.

Кровопролитная война с испанцами длилась еще десять лет и завершилась только в 1821 году. Боливар, прозванный Освободителем, стал президентом Великой Колумбии, в состав которой входили Венесуэла, а также нынешние Колумбия с Панамой и Эквадор. Только после его смерти в 1830 году Великая Колумбия распалась, и Венесуэла стала самостоятельной республикой.

Неудивительно, что Боливар являлся национальным героем Венесуэлы, однако формы, в которых это воплощалось, были несколько диковинными. Именем Боливара в Венесуэле называли все, что только можно. Самая высокая вершина страны – 5007 метров – тоже носила его имя. Но не только. Альпинисты, покорившие ее, во время восхождения несли на себе бюст Боливара, чтобы установить его как можно выше. И им это удалось – бюст стал самым высокогорным Боливаром в мире.

Центральные площади всех, даже самых крошечных, городов Венесуэлы также носили имя Симона Боливара. Причем на них в обязательном порядке стоял его памятник. Установка памятников проводилась городскими властями с обязательным соблюдением весьма сложных правил: если Боливар одержал победу в сражении непосредственно в окрестностях данного города, его бронзовое изваяние должно было сидеть верхом на коне с обнаженным оружием; те же города, через которые или рядом с которыми он хотя бы однажды проезжал, должны были ограничиваться только бюстом героя. При этом, поскольку во времена Боливара дела с фотоаппаратами в Южной Америке обстояли не очень, скульпторы разных провинций Венесуэлы изображали Боливара совершенно по-разному. Так что порой даже отдаленного сходства во всех этих многочисленных памятниках обнаружить было сложно…

Бам-с! – вдруг услышал задумавшийся Джек Мейер. Бам-с! Бам-с! Бам-с!

Ощущение было такое, будто гидроплан вдруг угодил в заряд крупного града. Его корпус содрогался от ударов, стонал и скрежетал. Джек Мейер сам не понял, как выскочил из гамака. В следующий миг из кабины послышалось ругательство Идальго, и пол вдруг ушел из-под ног Джека, зато противоположная стенка прыгнула на него, припечатав прямо по лбу…

– Ну что? – крикнул Логинов от джипа. – Паша! Что у тебя?

– Все! – донесся из-под обрыва приглушенный голос Домбровского. – Он на земле, только немного смайнай, а то я его так не отвяжу!

Логинов на всякий случай не стал резко бросать привязанную к джипу веревку, а отпустил по чуть-чуть. Пока он дошел до края нагорья, Домбровский успел отвязать спущенного в котловину индейца.

– Порядок! – крикнул он.

– Положи его на землю и глаз не спускай! – велел Логинов.

Закинув за спину пневматическую винтовку, он поправил на груди ремень и, выбрав слабину, ухватился руками за уходящую к джипу веревку. Морочиться с обвязкой Виктор не стал, поскольку спуск в котловину особой сложности даже для совсем неважного альпиниста не представлял.