А особенно тяжело было с финансами у меня, после полугодичного испытательного срока и предыдущего периода безработицы.

– Мне знакомо, – закивал Глеб. – Я тоже приезжий, несколько лет с чемоданами по Москве мотался. Только недавно взял ипотеку, теперь по уши в ремонте.

Пока что темы разговоров были нейтральными, и это позволяло расслабиться. И даже переход на «ты» уже не так напрягал.

Но на этот раз я просто вежливо улыбнулась. Мне никакая ипотека в обозримом будущем не грозила. Разве что я каким-то чудом выйду в солистки и получу причитающиеся надбавки. Было бы неплохо… Ха, о чем я? После разговора с Кифером я убедилась, что шансов на это – никаких.

– То есть вы два месяца просто сидели дома и даже не занимались? – продолжил Глеб.

– Почему же?

– У вас не так много места…

– Нормально, – пожала я плечами. – Вторая комната больше, даже станок имеется. – Тут мои губы помимо воли начали разъезжаться в улыбке.

– Что? – не дает мне увильнуть Глеб.

– Да так, вспомнила, – отмахиваюсь я.

– Расскажи.

– Этот станок переносной. Ну, знаешь, в зале есть два типа станков: вдоль стен и в центре. Вторые после первой части класса убирают. Так вот Эви свистнула из театра такой вот станок и каким-то чудом уговорила Свету ей помочь. И несколько месяцев, когда я только переехала к ним, рассказывала мне байки о том, как они тащили станок по Москве вдвоем по метро, а потом по мосту, в снегопад, потому что их не пустили в автобус. И я, представляешь, ей верила! А потом Свете это надоело, и она рассказала мне, что Эви в то время встречалась с парнем на газели, и тот просто довез им станок до дома.

Глеб улыбнулся, но вдруг проницательно прищурился:

– Ты все время рассказываешь о подругах, но не о себе.

– А ты обо мне хочешь послушать? – Моя недавняя искренняя улыбка стала жестче.

– Я пригласил тебя и хочу узнать о тебе.

– Хорошо, – согласилась я. Салфетка, которую я прежде зачем-то вертела в руках, скрутилась в жгутик. Ну, Глеб сам спросил. А у меня не было цели показаться лучше, чем я есть. Уйдет – не расстроюсь. – Ты пригласил в кафе анорексичку. Не просто худенькую девушку, а ту самую, которую десяток раз откачивали капельницами. У меня есть психотерапевт, меня уволили с работы и внесли в черный список театров. От меня из-за этого даже отец отказался. Короче, не празднично. Давай лучше о моих соседках? Одна из них крутая солистка, а другая жизнерадостная дуреха, которая спит с кем попало.

Глеб выглядел обескураженным. И явно пытался переварить новость.

– Но ты готовила завтрак и ела этим утром…

– Конечно я ем, сейчас – да. И анорексики вообще часто компенсируют готовкой свою потребность в еде. Голод есть голод: к пище тянет. Я, например, могу часами ходить между полок в супермаркете, выбирать продукты и планировать меню на неделю. Я знаю, в какой салат лучше положить розовые помидоры и чем отличаются репчатый лук и лук-шалот, – согласилась я. – Но это все не просто так. Если мне не будет вкусно – я есть не стану. И если мне испортят аппетит, то я тоже с тихой радостью встану из-за стола. Я использую любую возможность, чтобы не поесть. Хотя я пролечилась и точно знаю, что это скользкая дорожка. Просто… как с наркоманами: тянет, даже если бросить.

– То есть если сейчас принесут невкусное…

– Я это не буду есть, – сказала я. – Поэтому, когда в следующий раз соберешься звать поужинать малознакомую девицу, спроси у нее: «Девушка, вы, часом, пищевыми расстройствами не страдаете»?

– Едва ли мой порыв оценят, – скривился Глеб, а затем виновато улыбнулся.

Повисло неловкое молчание.

– Ну, ты уже успел пожалеть о своем поспешном приглашении?

– Тебе не удастся меня запугать, – храбро ответил он.

Я чуть было не начала рассказывать про маму-инвалида и брата-вандала на скользкой дорожке, но решила, что это совсем уж ребячество. К счастью, Глеб взял слово сам. Он переехал в Москву из Сибири. Оказался таким головастым, что ему предложили переехать в столицу и вплотную заняться аудитом в более порядочных условиях. И вот он уже четыре года в Москве, взял в ипотеку квартиру и твердо намерен здесь обосноваться.

Из этого рассказа я сделала два вывода: пищевыми расстройствами он не страдал и старался произвести максимально благоприятное впечатление. Впрочем, то, что дела у него шли очень даже, не заметить было нельзя. Добротные вещи, а особенно обувь, указывали на это еще в прихожей квартиры.

– Дашь мне твой номер? – спросил он с надеждой в конце вечера, наполненного разговорами ни о чем, пусть даже и о соседках.

Вот он тебе зачем, парень? Мы же оба знаем, насколько надо быть отчаянным, чтобы связаться с анорексичкой. Даже стальной Кифер не выдержал.

Секунды тянулись и тянулись, плечи Глеба в напряжении приподнимались. Он действительно хотел заполучить мой номер телефона. А доктор Нестеров очень хотел, чтобы я нашла себе бойфренда. Даже Эви хотела, чтобы я с кем-нибудь начала встречаться! Хотя вряд ли она имела в виду парня, с которым когда-то спала сама. По-моему, единственным человеком, который не хотел, чтобы Дияра Огнева нашла себе бойфренда, была сама Дияра Огнева.

– Как ты себе это представляешь? – наконец вздохнула я. – Ты переспал с моей подругой, пошел попить водички, встретил на кухне меня, познакомился, раздел взглядом, попил-таки водички и вернулся в спальню, чтобы продолжить с моей подругой. Стащил ее заколку, очень, кстати, расстроив, а затем подкараулил меня у театра, якобы чтобы эту самую заколку вернуть. И я принесу ее теперь Эви и скажу, что вот, от Глеба, кстати, у нас было свидание и будет еще? – Парень заалел щеками. – Прости, ничего не выйдет, – отрезала я, не дав ему и слова вставить. – И счет я оплачу сама. Извини.

На столе остывала едва тронутая мной паста с морепродуктами. И внезапно ожил голосовым сообщением с незнакомого номера телефон:

«Завтра я жду тебя в театре в девять тридцать. К десяти разогреться. Будет сольная репетиция с другим партнером. Если опоздает хоть один – вылетите оба. Кифер».

Я чуть не уронила мобильный. Поль никогда не писал текстовых сообщений, потому что так и не освоил русскую грамматику. Я старалась думать только об этом. А никак не о смысле сообщения.

В животе раздражающе бурлил завтрак. После ужина, который я соорудила себе сама после невкусной пасты в компании невкусного Глеба, я заставила себя поесть. Но наутро весы все равно “радовали” меня отметкой сорок четыре килограмма. То есть за пару дней нервотрепки, небольшого недоедания и одной серьезной репетиции я сбросила килограмм. Пришлось впихивать в себя завтрак, почти со слезами. Теперь я об этом жалела.

Когда дверь открылась, я дернулась. Была уже уверена, что увижу высокую фигуру Кифера, от которого после вчерашнего, в кабинете, меня обязательно бросит в дрожь, но нет. В дверях показался, очевидно, партнер. Я заморгала, глазам не поверив. Он был из числа первых солистов и не участвовал в позавчерашних просмотрах из-за плотного графика.