Со вздохом понимаю, что всё больше запутываюсь в местных обычаях. Категорическое «нельзя» здесь с лёгкостью превращается в «можно», когда этого хочется. Или выгодно. Размышляю, что вероятно молодые люди меньше привержены старинным устоям из-за возможности покидать страну. У нас говорят о Палере как о полностью закрытой и глубоко патриархальной стране. А жители её, как минимум самые обеспеченные, оказывается, довольно часто бывают у нас, «на загнивающем западе». И даже слушают нашу музыку, смотрят фильмы, знают наш язык. Похоже, здесь вовсю процветают двойные стандарты.

Мне не хочется никакой вечеринки, но Кир лично удостоверяется в том, что я готова к приёму гостей. Вообще-то я уже в пижаме, но он крайне настойчив и порывается переодеть меня лично, так что приходится сменить удобные пижамные брюки и рубашку на закрытое наглухо платье и даже нанести лёгкий макияж. После чего он конвоирует меня в гостиную. Вскоре приходят его друзья. Кроме Джавада это ещё два парня со своими девушками. Иса и Рашид, представляет их Кирам. Те в свою очередь знакомят меня с жёнами и любовницами. Ребята приносят гору закусок, несколько ящиков газировки, заправляют кальян и вечер начинается вполне дружелюбно. Все поздравляют Кира с победой, веселятся и очень громко общаются. Парни, конечно. Девушки ведут себя гораздо тише. На этой тусовке нет никакого алкоголя, он в Палере под запретом. Но это не мешает всем присутствующим получать удовольствие от встречи, скорее наоборот. Даже Дина сегодня на удивление раскрепощена и активно общается с друзьями. Все стараются говорить по-арански, но с течением вечера всё чаще сбиваются на свой родной язык. Я незамеченной выхожу на кухню. Накатывает острое чувство моей неуместности на этом празднике жизни. Нет, я вовсе не хочу стать здесь своей. Люди, окружающие меня сегодня, мне совершенно не близки: они гораздо младше, их круг интересов никак не пересекается с моим, а самое главное, я просто не желаю ничего узнавать об их жизни. Не похоже на меня, обычно мне интересно общаться с представителями других культур. Но сегодня я просто, хочу вернуться к своим. Я не плачу, все слёзы давно уже выплаканы, просто мрачно пью чёрный кофе в темноте неосвещённой кухни. Тонкая фигурка в светлом струящемся платье нарушает моё уединение.

— Почему ты прячешься здесь? — спрашивает Дина.

— Я не прячусь, — отрицаю очевидное. Есть тысяча вопросов, которые мне хочется ей задать, тем не менее, я не решаюсь. Дина же тащит меня назад в гостиную. Там уже включили музыку и танцуют под песню, навевающую мысли о пустынях и восточных сказках. Подружка присоединяется к танцующим, я же предпочитаю наблюдать со стороны. Девушки двигаются с какой-то неземной пластикой. Если бы не чрезмерно скромные наряды, это было бы крайне соблазнительное зрелище. Но надо учитывать, что по местным меркам, без своих тысяч одёжек они, наверное, итак выглядят как стриптизёрши. Парни танцуют куда резче, но это тоже весьма интересное действо. У нас зажигают совершенно иначе. В танце мужчины и женщины никак не взаимодействуют и стараются не прикасаться друг к другу. Я смотрю на Кира, двигающегося под музыку, и не могу не признать, что он хорош. Если захочет, он может быть идеальным любовником, с его уровнем владения своим телом. Мысли снова уходят не в ту сторону, и я залпом осушаю ближайший стакан. Горло обжигает такой узнаваемый вкус виски с колой. Вот и ещё один стереотип о Палере разбит вдребезги. Что ж, виски — это как раз то, чего мне сейчас не хватает. Рядом приземляется Рашид, смотрит на стакан в моих руках с хитрым прищуром.

— Ещё? — коротко интересуется он. Утвердительно киваю, и он как фокусник достает откуда-то из-под низкого столика бутылку с весьма узнаваемой этикеткой. Смешивает для меня коктейль. Вечер перестает быть томным, когда рядом со мной материализуется Кир. Берет из моих рук стакан, принюхивается к содержимому и что-то зло говорит Рашиду по-палерски. Тот лишь ухмыляется в ответ и уходит танцевать. Я тянусь забрать свою добычу, но Кир зловредно отставляет стакан как можно дальше от меня.

— Тебе это ни к чему, — заявляет уверенно.

— Хотелось бы самой решать, что пить, знаешь ли, — отвечаю сердито. Но вместо желанного виски получаю порцию чистой колы.

— Напоить тебя и затащить в свою кровать очень заманчиво, — вкрадчиво говорит мальчишка. — Но я хочу, чтобы ты пришла ко мне сама. Не под воздействием алкоголя.

— У тебя все мысли об одном, — обвиняю его не на пустом месте.

— Рядом с тобой по-другому не получается, — отвечает невозмутимо.

Моя любознательность берет верх над здравым смыслом, и я спрашиваю:

— Как вообще это работает? Я имею в виду, мужчины же любят глазами, увидел, понравилась, сработал рефлекс. Ты же не видишь меня. И мы не прикасаемся другу к другу, по большей части.

Он наклоняется к моему уху и шепчет с жаром:

— Мне не надо видеть, я чувствую тебя. Твой запах, твои движения.

— Стоп, — говорю, отстраняясь. — Ну, допустим. А тебе не приходило в голову, что я могу быть страшна, как смертный грех?

— Нет, — ухмыляется он. — Не можешь.

— Окей, не страшна, но, скажем, старовата. Мне не восемнадцать, знаешь ли.

— Сколько глупых мыслей бродит в твоей голове, — отвечает Кир. — Когда ты перестанешь тыкать в меня моим возрастом? — и он слишком близко, его рука на спинке дивана позади меня нервирует, его бедро тесно прижатое к моему вызывает совсем ненужные мне чувства.

Вопрос явно не подразумевает ответа. Посему я встаю и иду танцевать, оставив Кира наедине с его фантазиями. Выпитый виски делает своё дело и я, наконец, расслабляюсь. В итоге, вечер проходит не так уж и плохо…

КИРАМ

Гулянка удалась на славу. За исключением инцидента с Рашидом. Когда Джавад шепнул мне на ухо, что он наливает Мари, я знатно разозлился. Но позже тот извинился, сказал, что лишь думал, для неё это обычный напиток, всё-таки она не наша. Сам я никогда не брал в рот этой дряни, и уж тем более не позволю опаивать мою девочку. Чему сама спасаемая, кажется, вовсе не рада. Мари снова твердит, что я для неё слишком молод, и это бесит. Она сбегает от меня в очередной раз, но теперь точно не убежит далеко, почти поймал.

Когда довольные и уставшие друзья разъезжаются по домам, мы идём в риад. Остановившись перед своей дверью, не могу не поинтересоваться:

— Зайдёшь? — спрашиваю с многообещающей улыбкой. За что получаю легкий тычок по