о моей боли. Он купил живой товар, а значит, может делать с ним все что угодно.

Член увеличился еще больше, Захар остановился, но в следующую секунду вошел глубже, начал кончать, утробно хрипя на ухо.

Было страшно видеть его таким. Словно он вымещал на мне свою боль, изливаясь спермой глубоко во влагалище. Не думая о защите, не выпуская из рук, не разжимая пальцев.

— Завтра утром ты придешь в этот номер и будешь с нами два месяца.

— С вами?

— Что тебя смущает?

— Но…

— Зайдешь вечером, не вздумай сбежать, я из-под земли тебя достану, и уже буду трахать бесплатно. А еще ты расскажешь, от кого у тебя ребенок.

После последней фразы стало жутко. Он знает про Ангелину? Тогда зачем мой рассказ, если ему и так все известно?

Захар медленно вышел из меня, отталкивая в сторону, потеряв ко мне всякий интерес. Застегнул ширинку, покинул ванную комнату. А я так и осталась стоять, чувствуя, как по бедрам стекает его теплая сперма, как сердце колотится в груди от страха и неизвестности.

Выбросила колготки, потерла себя туалетной бумагой. Все-таки он разбил тот флакон с туалетной водой, его терпкий древесный аромат пропитал все вокруг.

Убрала все с пола, протерев его, положила на край раковины запонки, осколки флакона и часы, подобрала полотенца. Надо было уходить как можно быстрее, думать, как поступить завтра, обманет он меня или нет?

Посмотрим, что будет вечером, мне нужны гарантии, я не вынесу еще одного обмана. Но, как только я тихо выглянула в комнату, наткнулась на улыбающегося Тимура.

— Привет, котенок. Я знал, что ты придешь.

Мужчина был доволен собой, темная рубашка, закатанные рукава, белоснежная улыбка. Он выпустил струю сигаретного дыма в потолок. Вообще-то, в номерах запрещалось курить, но кто им запретит?

— Она придет вечером, позвони кому надо, пусть привезут денег, миллион, — Захар сидел в кресле, просто смотрел, уже одет, темно-синий пиджак, светлая рубашка. — Я купил ее, она наша, два месяца будет отрабатывать, по завершении времени получит столько же, а ты говорил, что она не такая. Всё и все имеют свою цену.

— Даже так? Снова странные у тебя вложения, Шума, она могла и бесплатно всё делать и всё рассказать нам, да, котенок?

— А вот потом мы ее послушаем в приватной обстановке, но учти, девочка, мне врать опасно.

— Держи, вчера забыл отдать, твой телефон, Александра Аверина. А менту твоему бывшему я сам скажу, чтоб был аккуратным и не строил сообщения, а то ведь так могут и пальцы переломать.

— Спасибо, я пойду, мне надо работать.

— Беги, котенок, береги себя, силы тебе еще понадобятся.

Тимур похож на Чеширского Кота, приветливый, но хитрый, а еще опасный, но это сразу не заметить. Он бы и дальше меня целовал вчера, а я бы позволяла, если бы бабуля не позвала.

Ушла из номера, пряча в кармане фартука старенький смартфон, Захару позвонили, он сразу потерял ко мне интерес, но я все-таки услышала знакомую фамилию из своего прошлого.

— Говорят, они крутые мужики, не местные, приехали долг вышибать.

Мы с Лидой катим тележку по коридору, она снова не замолкает ни на минуту, я же погружена в свои мысли. Ладони потеют от волнения, оттого, что ждет впереди, от самого факта секса с двумя мужчинами. Не понимаю, как это будет происходить.

Но сейчас я больше всего боюсь обмана, мне нужны деньги как можно быстрее. Чтоб для дочки нашли ближайшее место для операции, отправлю с ней бабушку, анализы еще действительны, но надо еще разрешение на вылет.

Сумма гигантская, не представляю, что движет человеком, предложившим такое.

— Мы не в девяностых, Лида. Что за странные фантазии? Снова начиталась романов?

— Ты просто не видела их, господи, у меня и сейчас мурашки по спине бегут, какие они, вроде и страх внушают, а от самих такая сексуальная энергетика.

— Аверина!

Останавливаемся на окрик, морщусь, Валерьевна обходит нас, внимательно разглядывая.

— Почему без колготок?

— Порвала.

— А трусы ты не порвала? Может, ты еще без них будешь ходить по отелю и вместе с мытьем унитазов оказывать услуги интимного характера?

— Оксана Валерьевна, Саша, правда, порвала колготки, — Лида заступается за меня.

— Лида, рот закрой, ты еще не всем растрепала, как тебе предлагали сделать минет? Вы из отеля делаете дешевый притон, быстро найти колготки и закрыть рот, ты поняла меня, Лида?

Женщина уходит, придирчиво оглядывая обстановку, проверяя, все ли в порядке на этаже.

— Вот же сука. И как ее только на работу взяли? Она наверняка надзирательницей на зоне работала раньше.

Надо увольняться, не могу так больше, когда тебя постоянно окунают в грязь, смешивая с ней, как в школе. Там я это терпела, потому что элементарно ничего не могла сделать, а здесь это не стоит тех денег, что зарабатываю.

Поиски работы для меня последние годы — это огромная трудность и проблема, на места выше уборщицы или горничной не берут. Спасибо за это бывшему любовнику, придя на место помощника секретаря в большую корпорацию, я и не думала, что влюблюсь, забеременею и в итоге стану изгоем.

ЧАСТЬ 21

— Как тебя зовут?

— Александра.

— Очень красивое имя, да и ты сама чертовски соблазнительная девочка.

Мужчина стоит слишком близко, держу в руках чашку с кофе, я должна отнести ее в кабинет генерального директора. Первый день моей работы, начало испытательного срока на должности помощника секретаря.

Мне недавно исполнилось девятнадцать лет, я студентка не самого престижного, но все-таки университета. У меня есть планы, мечты, я так рада, что вырвалась из-под опеки матери и отчима.

С истерикой, криками и проклятиями моя собственная мать практически выгнала меня из огромного особняка Жданова. Спустя неделю я решилась, рассказала, что пытался сделать ее муж. Сам же дядя Витя делал вид, что ничего не произошло, купил матери новую шубу. Зачем ей шуба летом, я не понимала.

Нет, она мне не поверила.

Просто посмеялась в глаза, а еще залепила пощечину, назвав малолетней шлюхой.

Мои слёзы её не тронули, а Жданов вывернул все так, что это я сама его соблазнила. Был грандиозный скандал с обвинением меня как неблагодарного ребенка, для которого делают все, а в ответ ни капли благодарности.

Парадоксальная любовь матери к дочери, изменившаяся при появлении мужика с деньгами. Тогда я этого не понимала, жгучая обида, равнодушие родной матери и ее бездействие убивали больше всего.

Страшно, но стоит сказать отчиму спасибо, что его похоть проснулась в мои неполные пятнадцать и