— Добрый вечер, сударыня, — сказал непрошеный гость, не без труда проглотив все, что было у него во рту, после чего приподнялся с места и отвесил довольно изысканный поклон. Тут, впрочем, он заметил оружие и насторожился. — Что такое, неужели вы собираетесь меня убить? Раз так, возьмите что-нибудь посерьезнее — пистолеты, например. Этим перочинным ножичком вы со мной не справитесь.

— Согласна, — сухо ответила графиня, сделав едва заметное движение, после чего все лезвия с щелчком сложились и вошли в рукоять. — Пожалуй, я для верности прикачу сюда какую-нибудь из баденских пушек, если вы не против.

— Против, — тотчас же отозвался странный гость. — Пушка произведет грохот, пробьет стену, а я предпочитаю тишину. Лучше входите, сударыня, и затворите дверь… вот так! Надеюсь, вы исправно получали мои письма?

— Вполне, — ответила графиня, проходя в комнату и с неодобрением косясь на крошки хлеба, просыпавшиеся на бюро. — В данный момент вы, кажется, должны находиться в Африке.

— Значит, вокруг нас Африка, — беспечно ответил странный гость, жестом обводя все, что его окружало. — Скоро вы получите письмо о том, как я героически сражаюсь с людоедами.

— Ну раз речь идет о вас, бедолагам можно только посочувствовать, — съязвила Вера.

— Ваша забота о людях, сударыня, делает вам честь, — промолвил незнакомец, блеснув глазами, которые в свете огня свечи казались фиалково-синими. — Кстати, я должен извиниться за то, что вторгся без разрешения в ваш тайничок и похитил этот дивный херес и прочую снедь, но у жены не должно быть секретов от мужа, и вообще… — Он приложился к бутылке и сделал еще один глоток. Вера Андреевна нахмурилась.

— Вы могли хотя бы взять бокал, — сердито бросила она, — а не пить так.

— Я не нашел бокала, — сообщил граф Вильде (поскольку ночной гость был именно он). — Ради бога, сядьте и перестаньте испепелять меня взором. Вы ведь отлично знаете, что со мной это совершенно бесполезно.

Вздохнув, Вера опустилась на кушетку напротив бюро.

— Вы что, не ели три дня? — спросила графиня.

— Только два, — ответил ее собеседник, — но этого вполне хватило. Я привез важные вести. Мексиканцы расстреляли императора Максимилиана.

Вера недоверчиво поглядела на супруга. В те времена покушения на правителей, а тем более убийства, происходили крайне редко. Император Николай, начавший свое царствование с подавления кровавого мятежа, свободно прогуливался по Петербургу без всякой охраны. Хотя Максимилиан явился в совершенно чужую страну фактически как захватчик и с помощью иностранных штыков, никто не предполагал, что его царствование обретет такой конец.

— Вы уверены? — спросила графиня.

— Абсолютно уверен.

— C’est affreux[46], — сказала Вера больным голосом.

— С человеческой точки зрения — несомненно. С политической это значит, что Наполеон, который втянул Максимилиана в мексиканскую авантюру, а затем бросил его на произвол судьбы, потерял последнего возможного союзника в будущей войне. Император Франц-Иосиф никогда не простит Наполеону смерти брата. Австрийская империя не станет помогать Франции. — Граф Вильде хлопнул ладонью по столу; Вера вздрогнула. — А после парижского выстрела в государя очевидно, что и мы не станем помогать французскому ублюдку. Его песенка спета, и если у него не хватит ума умереть в ближайшее время, Франции конец.

— Вы так говорите, — хмуро заметила Вера, — как будто у французов нет армии и они не смогут ничего противопоставить пруссакам в случае войны.

— О, Вера Андреевна, в том-то и прелесть, что это уже не пруссаки, это немцы. Вы, как и многие, пропустили момент, когда маленькая грозная Пруссия превратилась в большую и куда более могущественную немецкую империю. Формально сама империя еще не провозглашена, но это только вопрос времени. А что касается войны французов с немцами — простите, но французам в ней ничего не светит. Немцы деловито ощиплют галльского петуха и сварят из него суп, и как бы громко петух ни кукарекал, ему это не поможет.

— И в чем же наш интерес?

— Вы же прекрасно знаете, Вера Андреевна, что нынешнее царствование унаследовало от предыдущего поражение в Крымской войне. Мы не имеем права даже держать свой флот в Черном море. Если все пройдет так, как я надеюсь, мы сумеем аннулировать Парижский трактат, условия которого нам продиктовали победители. Но вы, если вам так хочется, можете считать, что я ни в чем не разбираюсь и что все дело в том, что я испытываю к французам чувство личной неприязни.

— Разумеется, я так не думаю, — спокойно ответила Вера.

— Прекрасный херес, — невпопад заметил граф, приканчивая бутылку. — Ваше здоровье, сударыня… Когда государь возвращался из Парижа в Петербург, он проезжал через Баден. Я знаю, что вы его видели и говорили с ним. Его императорское величество должен был оставить для меня письмо; где оно?

— У меня, — отозвалась Вера, доставая откуда-то из складок платья небольшой конверт. Граф взял его, поглядел на печать и нахмурился. — Да, я его прочитала… на случай, если бы с письмом что-нибудь случилось и мне пришлось бы передавать вам его содержание.

— Ну, знаете ли, сударыня… — начал закипать граф.

— Не вы ли совсем недавно говорили, что у мужа не должно быть секретов от жены? — медовым голосом напомнила Вера Андреевна.

— Я говорил совсем другое.

— А я запомнила именно так.

Графу, очевидно, было что возразить, но он предпочел воздержаться и, сломав печать, внимательно прочитал текст.

— В свете того, что произошло в Мексике, все это уже не имеет никакого значения, — проговорил он, после чего сложил письмо и сунул его в пламя свечи. Оно загорелось с уголка, потом заполыхало целиком, и со своего места Вера видела, как чернеет бумага и исчезают написанные на ней буквы. Догоравший клочок письма граф бросил в декоративную вазу.

— Значит, вы останетесь в Бадене? — спросила Вера.

— Как я могу остаться в Бадене? Я же нахожусь в Африке в настоящее время, — ответил ее муж, пожимая плечами. — Кстати, я просил родных, чтобы они отправляли вам письма, которые предназначаются мне. Они все еще у вас?

— Разумеется, — отозвалась Вера. Она встала, подошла к бюро, выдвинула какой-то секретный ящичек и достала оттуда связку писем. — По правде говоря, было трудно убедить их, что именно я должна переправлять их послания вам.

— Но не сомневаюсь, что вы и с этим справились, — заметил граф, беря письма. — Их вы тоже читали?

— Нет. Зачем мне портить себе настроение? Я же прекрасно знаю, что они напишут вам обо мне… и обо всем остальном.

— Какая поразительная избирательность, — проворчал граф. Он занялся письмами, быстро пробегая глазами строки — совсем не так, как читал раньше письмо императора Александра. Одно из посланий заставило его нахмуриться, он дернул щекой, и Вера обратила на это внимание.